Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды

Крупную рыбу ловят на живца. Так же, на живца, Всеславль гридень Несмеян поймал и новогородецкий дозор на Менской дороге, а после — и сам Нов Городец.

Дозорных было двое. Конные, в стегачах и коярах, в кожаных шеломах с чупрунами из конского хвоста на темени, с короткими копьями, лёгкими щитами, топориками и луками, они ожидали ряженый обоз на изгибе дороги у взлобка, с которого уже должен был быть виден и сам Нов Городец.

Старшой, молодой ещё вой, хоть уже и с матёрыми усами, оглядел обоз глубоко посажеными глазами и поднял руку:

— Стой! — и когда телеги остановились, прибавил. — Кто таковы?

Сблизились. Там, засадные, небось, уже и тетивы потянули, ловя на кончики стрел обозников — эвон и дозорные стараются стать так, чтоб не попасть меж опушкой ольховника и обозом — вестимо, там, в ольховнике, засада и есть.

Старшой разглядывал их с сомнением, и сомнения эти у Несмеяна были как на ладони — самый обычный купеческий обоз, которых по просторам Руси бродит невесть сколько. Купец мелкого пошиба, двое слуг, три стражника, шесть коней под седлом, да три гружёных телеги.

— Кто таковы? — властно переспросил старшой, подъезжая ближе.

— Купец я, — ответил независимо Витко, ряженый под купца — нарочно и бороду отрастил для того и шапку по самые уши натянул, чтоб чупрун войский не заметили. — Из Владимира, с Волыни. Ядреем кличут.

А вот это верно придумал, — мысленно похвалил Несмеян, косо поглядывая на дозорных. Назовись-ка настоящим-то назвищем — где это видано купца звали Витко? Витко ж войское имя! Раньше по то как-то и не подумали даже, а вот Витко-то сам сообразил, молодец…

А рука Виткова уже около самой ножевой рукояти на поясе лежит, и вои то видят… Пусть видят, — возразил сам себе Несмеян, — у них на лбу ведь не написано, КТО они таковы — то ли стража городовая новогородецкая, а то ли и вовсе тати шатучие…

— А в Городец к нам за какой нуждой? — не отставал старшой. Вот же назола! — со злостью подумал Несмеян, двигая коня чуть ближе.

— Ну за какой нуждой в Нов Городец ездят? — пожал плечами Витко-Ядрей. — С литвой торговать известно, с ятвягами.

— Да чем с ними торговать-то? — старшой усмехнулся. Видно, поверил, наконец. Расслабился.

— Ну как чем? — развёл руками "купец". — Янтарь у них торговать буду — здесь ведь самые янтарные места-то?

— И то верно, — кивнул, соглашаясь, старшой. — А везёшь чего?

— Зерно, да муку, — "Ядрей" бросил вопрошающий взгляд на Несмеяна. Тот чуть склонил голову и подъехал ещё ближе. — Этот товар у них в цене, у самих-то в болотах рожь даже плохо родит… на ячмене сидят на одном…

— А чего припозднился-то так? — городовой кметь спрашивал уже не взаболь, а просто от любопытства.

— Конь расковался, — нашёлся Витко и тут.

Старшой окончательно поверил и отворотился, махнул рукой, давая своим знамено. Не свезло тебе сегодня, вой, — с лёгким сожалением даже сказал про себя Несмеян, видя, как выходят из кустов ещё двое с тяжёлыми составными луками в руках. — Чересчур ты доверчив, пусть даже мы и были бы обычные купцы.

В кустах захрипел ворон — Всеславли кмети готовы были к делу, значит, дозорные вышли на дорогу все. Витко метнул руку к кистеню, новогородецкий старшой изумлёно округлил глаза — ведь успел уже поверить этим "купцам"! Рука его метнулась к чекану, но Несмеян опередил — кованый медный комок кистеня врезался старшому в висок, с хрустом ломая кость. Остальные трое дозорных пали тут же — один насмерть, а двоих других Всеславичи скрутили и связали. Князь не велел проливать слишком много крови.

С ржанием метнулись по полю кони, Несмеяновы вои ловили их за волочащиеся поводья.

Конь Несмеяна переступил через поверженного новогородецкого старшого, гридень придирчиво оглядел одежду — не попала ли хоть капля крови? Перевёл взгляд на связанных кметей, вздрогнул — один глядел такой ненавистью, что стало как-то не по себе.

— Сколько вас было? — спросил он внезапно.

— Пятеро, — ответил вой, прикусил язык, да только слово — не воробей.

— Где пятый? — вмиг похолодев, крикнул Всеславль гридень — весь замысел стремительно погибал, рушился куда-то в пропасть. — Говори, ну?!

Кметь смолчал. Ответил второй — он-то как раз глядел на Несмеяна спокойно:

— Мальчишка. Его старшой в город отослал, как вас завидел.

Гридень облегчённо вздохнул, а тот, ненавидящий, прохрипел своему товарищу:

— Паскуда! Татям!..

Несмеян двинул коня дальше, велев своим через плечо: "Прибрать!", и уже не слышал, как второй кметь ответил, а слышал бы — погордился:

— Это не тати, — помолчал и добавил. — Это Всеслава-князя гридень, я его знаю. Они не грабить идут.

— И что? — яростно возразил первый, но ответа уже не получил — Всеславичи заткнули обоим рты и поволокли.

Через несколько мгновений на дороге не осталось ни единого следа — только едва различимые в вечерних сумерках пятна крови в пыльном снегу. А убитых дозорных кмети Несмеяна оттащили в кусты и придавили валежником.