Deaf-Blind Reality

Это был первый из нескольких несчастных случаев. Последний произошел, когда мне было шестнадцать, и пикап раздавил мой велосипед в хлам. К счастью, это произошло очень медленно, и я смог выкатиться на дорогу, оставшись целым и невредимым. Но мой отец, имея на то веские причины, категорически отказался покупать мне другой велосипед. Так и закончились мои велосипедные дни, пока много лет спустя мы с мужем не купили тандем.

Илана Гермес

Мама рассказывала мне, что у нее чуть не случился нервный срыв, когда я родился с гидроцефалией, и что папа сказал ей быть сильной ради меня, потому что я не смог бы выжить без ее любви. Она была очень самоотверженным родителем. Когда я был маленьким, она носила меня на руках по всему дому, пока делала что-то. Я была слепой, поэтому она знакомила меня с предметами на ощупь: например, открывала кран с холодной водой и держала мою руку под струей, чтобы я почувствовала.

Мои отец, мать и сестра были (и остаются) рядом со мной все время. Когда я был маленьким, отец работал по сменам, но я проводил время и с матерью, и с отцом. У нас с сестрой были обычные братские разборки, но теперь, когда мы стали взрослыми, мы стали ближе. Но поскольку мама чаще бывала дома, именно ей приходилось справляться с моими истериками и вспышками. Ей также пришлось срочно везти меня в больницу, когда у меня сломался шунт, а отец был на работе.

У нас с мамой тоже были конфликты. Из-за потери чувствительности ног я не любил носить обувь и носки. Когда я был маленьким, я не мог ей этого объяснить, и она сердилась на меня. Однажды она разорвала мои носки и выбросила их, потому что я постоянно их стягивал. Сейчас она все понимает, но тогда ей казалось, что я веду себя вызывающе.

Я был гиперактивным ребенком, и мои учителя сказали моим родителям, что меня нужно посадить на риталин. Когда мой нейрохирург узнал об этом, он велел отменить риталин, потому что он маскирует некоторые ранние признаки и симптомы нарушения работы шунта. Будучи маленьким ребенком, я не мог выразить свои чувства, когда шунт работал неправильно, поэтому маскирующий эффект был опасен. Поэтому мои родители должны были очень внимательно следить за мной и регулярно консультироваться с врачами. Я уверен, что это было для них стрессом.

Мои дяди, тети и двоюродные братья относились ко мне так же, как к моей сестре, - с любовью и заботой. Должна сказать, что я держалась в стороне, когда ко мне приходили в гости, из-за отсутствия навыков общения и взаимодействия с группой. Теперь, когда я стала старше и у меня два кохлеарных импланта, я больше общаюсь с семьей, но я предпочитаю слушать, а не говорить. Мой слух все еще не идеален, поэтому у меня есть паранойя, что я неправильно пойму кого-то и скажу что-то не то в ответ.

Джуди Кал

Оглядываясь на свое детство, я могу с уверенностью сказать, что считала себя нормальной. Я приписываю это своим родителям, поскольку они делали все "правильно" для меня и делали все возможное, чтобы "их Джуди" была в порядке. Я была единственным ребенком, и мы жили очень комфортно. Мой отец работал инженером-чертежником, два вечера в неделю преподавал музыку в нашем доме, у него был свой диксиленд-бэнд, а по выходным он часто выступал в местных загородных клубах. Поэтому мы с мамой часто оставались вдвоем. Она всегда поощряла меня приглашать друзей в гости и обеспечивала мне "веселый и любящий" дом. Поскольку у нас был небольшой дом с двумя спальнями, мама всегда находилась рядом и прислушивалась к тому, чем я занимаюсь. Я думаю, что мои родители иногда были слишком заботливыми, но это был один из способов присмотра за мной, позволяя мне приглашать в дом любых друзей. Я вырос в Шарпсвилле, штат Пенсильвания, маленьком городке, где все друг друга знали, так что отсеивать хулиганов было легко.

Помню, на мой восьмой день рождения в нашей столовой устроили ужин со спагетти и мясными шариками. Мы все были в платьях и праздничных шляпках и изо всех сил старались вести себя как леди! Моя мама всегда украшала наш дом ко всем праздникам, и это тоже придавало веселья. О да, в нашем доме был праздник по любому поводу.

Когда начиналось новое занятие, например уроки танцев, мама брала меня пораньше, чтобы я встретилась с учителем и рассказала о своей потере слуха и слуховом аппарате. Поверьте, о Джуди любезно заботились, и Джуди никогда не возвращалась к этому учителю. Сейчас я понимаю, что мама делала все это специально для меня, но тогда мне казалось, что это совершенно нормальная вещь - познакомить меня с учителем. Она относилась ко всему по-доброму, и поэтому я чувствовала, что могу делать все, что захочу. Я брала уроки гимнастики, танцев и фортепиано у отца, и школьные уроки тоже были важны.

Я никогда не была "на заднем плане", но всегда была "исполнителем" и участвовала во многих делах, хотя мне не позволялось делать все. Мой отец сказал "нет" танцам в Торнтон-холле, потому что там было слишком шумно, а я была слишком молода - всегда можно было найти оправдание, если он считал, что это не пойдет на пользу его "маленькой девочке".