Дебаты о мирах. Спорные нарративы глобальной современности и мирового порядка

В начале девятнадцатого века греческие националисты стали первыми успешными акторами, которые успешно использовали европоцентристское понятие цивилизации, чтобы добиться политического вмешательства великих держав против Османской империи. Несмотря на то, что Османская империя могла оправданно подавить греческое восстание в соответствии с имперскими нормами Венского конгресса, было чрезмерно политизированное использование термина "цивилизация", приписываемого грекам, и "варварство", приписываемого османской мусульманской элите, чтобы правила Венского конгресса могли быть нарушены в пользу греческих националистов. Когда война за независимость Греции закончилась, Османская империя, которая в 1830-х годах управляла большим количеством христианских греков, чем Греческое королевство, подтвердила свой имперский космополитизм и назначила этнически греческого чиновника Мусуруса Эфенди первым османским послом в Афинах, настаивая при этом на своем членстве в европейском концерте империй, возникшем после Венского конгресса. Вскоре после греческой революции османская элита сама решила воспользоваться политической силой дискурса цивилизации в своей военной конфронтации против Египта. Изображая мусульманского правителя Египта африканским и менее цивилизованным, османское правительство сумело заручиться поддержкой Англии и России и ослабить проегипетское общественное мнение во Франции.

индийское восстание против британской гегемонии в Индии в 1857 году не следует рассматривать как исламское или панисламское восстание против христианской современности или империализма. В восстании 1857 года мусульманские и индуистские повстанцы сотрудничали, и те и другие объявили священную войну против британцев, но не друг против друга. Были также большие группы мусульман и индусов, которые сотрудничали с британским правлением, и после поражения восстаний мусульманское население и элиты нашли способы представить себе свое эм-помощь и мир под властью королевы Виктории, как многие христиане и евреи в Ираке и Палестине могли принять правление реформистского мусульманского султана в Стамбуле. В XIX веке индийские мусульмане стали проявлять больше уважения к суннитским правителям Османской империи, но это не было связано с их верой в столкновение цивилизаций. Напротив, османских правителей уважали отчасти потому, что они были союзниками Британской империи и членом европейского клуба цивилизованных империй, при этом предоставляя равные права христианам, назначая их министрами и бюрократами.

Панисламистский нарратив цивилизации, истории и мирового порядка, подобно другим формам пан-национализма, начался с формулирования интеллектуального контр-нарратива цивилизации и современности в ответ на ряд вопросов и проблем, созданных европейской имперской гегемонией, в подтверждение равного права мусульман. В имперском контексте конца XIX века гражданство или подданство империи или государства было недостаточным для того, чтобы требовать прав для большинства людей, поскольку они были отнесены к категории людей, принадлежащих к низшей культуре и цивилизации и, следовательно, не заслуживающих полного набора прав. Когда колонизированное население требовало прав, равных правам белых христианских жителей метрополии или белых поселенцев, их просьбы отклонялись на основании их расы и религии. Мусульмане во французских колониях, например, не могли стать равноправными гражданами, поскольку исповедование их религиозного закона лишило бы их права на равенство. Как отмечает Муриам Халех Дэвис о Алжире, управляемом французами в конце девятнадцатого века, быть мусульманином не было вопросом индивидуальной веры или религиозной практики - и даже переход в христианство не ослаблял воздействия этих правовых структур. Это говорит о том, что дискриминация в отношении мусульман не обязательно ... зависит от того, во что человек верит, а скорее действует по принципу аналогично расизму, который основан на неизменных физических характеристиках ("то, чем человек является").