Дебаты о мирах. Спорные нарративы глобальной современности и мирового порядка

Необходимость ответить на предполагаемые недостатки Индии в понимании британских востоковедов и их либеральных коллег станет лейтмотивом индийской колониальной и националистической мысли на протяжении XIX-XX веков. В целом, образ дерева глубоко сформирует представление индийцев о самих себе, а лестница станет отправной точкой для оспаривания места Индии в мире. Филологи, стремящиеся объяснить общее происхождение языков в Европе и Индии, придут к нормализации историографии, структурированной вторжениями и расовыми различиями, формируя территориальное видение Индии как освященной и пространственно обособленной индуистской родины. Британские либералы XIX века, стремившиеся доказать, что западная цивилизация превосходит все остальные и что предполагаемая цивилизационная отсталость может оправдать имперское правление, выдвинули встречное утверждение, что индийская цивилизация уникальна и превосходит свой западный аналог, характеризуется духовностью, нематериальными ценностями и гармоничным балансом с природой. Эти истоки, в сочетании с имперской геополитикой и работой французских ориенталистов, сформировали переплетенные дискурсы "цивилизации", которые продолжают звучать в Индии и сегодня. Они привели как к оборонительному и направленному вовнутрь видению, которое сводит Индию к индуистскому государству, - нарратив "индийской тер-ритории"; так и к космополитическому варианту, который рассматривает индийскую цивилизацию как выражение азиатских культурных различий, нарратив "азиатского космополита".

 

Национальная история "вторжения"

 

Первое поколение" ответов на британские заявления об отсталости цивилизации включало движения за социальные реформы, которые часто называют ранним националистическим мышлением. Критика индийской цивилизации как характеризующейся социальным упадком и деспотизмом привела к попыткам модернизировать индийскую семью и особенно отношение к женщинам, а также к многочисленным призывам реформировать и устранить касты как центральный упорядочивающий принцип индийского общества. К этим дефензивным реакциям добавилось активное оспаривание предполагаемого отсутствия цивилизации в Индии. Как показывает Гьян Пракаш, другой реакцией была оценка древнеиндийской философии и ведических текстов в терминах, взятых из современной науки. Этим анахроничным шагом индийские интеллектуалы бросили мощный вызов обвинениям в неразумности, выдвинутым колониальными противниками. Центральная проблема, как ее видели националисты, заключалась в восстановлении блестящего прошлого посредством современной интерпретации древних текстов: "выявить совокупность древних знаний, которые соответствовали бы современным научным истинам и методам", тем самым возвращая востоковедческие знания в обоснование современной нации через возвеличивание древней "индусской науки". Готовность признать или оспорить "отсталость" индийских общественных порядков объяснялась бы в терминах упадка индийской цивилизации от доисторического золотого века до ее нынешней униженной формы. В ответ на британское отрицание история стала бы одновременно объяснением нынешней отсталости и источником будущего возрождения.

Принятие мета-нарратива исторического упадка от славных истоков требовало объяснения, которое не было бы самообвинением индийской цивилизации. Такое объяснение было найдено с помощью тропа вторжения. Широкий спектр индийских мнений, от космополитических либералов до сторонников индуистского национализма, мог бы проверить значение и смысл различных вторжений, но никто не мог бы не согласиться с периодизацией национальной истории как прерванной иностранными вторжениями. Самым древним вторжением было вторжение ариев в Индию и поражение коренных дравидов, как предполагала востоковедная филология, а самым недавним - прибытие Британской империи по морю. Между ними были вторжения греков, кушанов, саков, гуннов и многих других. Однако наиболее пагубными с точки зрения повествования были многочисленные вторжения второго тысячелетия до нашей эры, которые привели к многовековому мусульманскому правлению "индуистской" Индии - хилджи, туглаков и лодхов, кульминацией которого стала доколониальная империя Великих Моголов. Для тех, кто рассматривал Индию как индуистское государство, упадок Индии от ее былой славы до настоящего времени объяснялся мусульманскими вторжениями "средневекового" периода; следовательно, истинный смысл постколониального национализма заключался в восстановлении индуистского порядка. Даже для таких космополитов, как Неру, поворотным пунктом в истории Индии стало бы вторжение Махмуда Газнийского, стремившегося только к грабежу и мародерству, в отличие от предыдущих поколений "варварских" захватчиков, ассимилировавшихся в превосходящую индийскую цивилизацию (не то что китайские рассказы о своем собственном прошлом). В ответ индийская цивилизация ушла в скорлупу, "стагнация росла, и все пути роста были остановлены": короче говоря, цивилизационный упадок.