Дебютная постановка. Том 2

Он достал из сумки фотоаппарат, сделал несколько снимков злосчастного образца, заблудившегося в огромной общей куче, аккуратно положил обратно в конверт «Глейнер». Открыл том с фототаблицами: место изъятия каждого образца и каждого вещдока должно быть не только указано в протоколе, но и сфотографировано, а когда их так много, разрешается формировать из таблиц отдельный том. Ну, фотографии записки там нет, это Юра уже давно проверил, а как насчет двести двадцать третьего?

Есть. Действительно, перила. И в таком месте, где и в самом деле можно оставить такой отпечаток, который легко идентифицировать: не на внешней поверхности, за которую обычно держатся те, кто идет по ступенькам, а изнутри, в пространстве между балясинами. Интересно, для чего человеку туда лезть?

Но как бы там ни было, след оставлен не в доме, не на предмете, так или иначе связанном с убийством. А ведь как замечательно могло бы получиться, если бы оказалось, что именно Константин Левшин прикасался к бутылке с отравленной водкой или расставлял на крышке рояля блюдечки со свечами! Даже если у Гоги все получится с тем человеком, которому предназначен блок «Мальборо», и выяснится, что двести двадцать третий образец совпадает с отпечатками ранее судимого Левшина, это даст только уверенность в том, что Левшин был на даче у Астахова. Ну, был и был, и что с того? Неизвестно, когда он туда приезжал. Снова улика всего лишь косвенная. Как там было в одной из песен Высоцкого? «Обидно мне, досадно мне, ну ладно».

* * *

Гога Телегин, как и обещал, позвонил через два дня.

– В архиве был? – спросил он без лишних предисловий.

– Был. Нашел. Ты оказался прав, двести двадцать третий никуда не исчез, просто попал в другой конверт.

– Фотографию сделал?

– Сделал, отпечатал. Куда тебе подвезти снимки?

– Сможешь подъехать к гостинице «Москва»? Я там буду примерно в семь – в полвосьмого.

– Конечно, подъеду. Где тебя там искать?

– Стой у входа, я сам тебя найду, – усмехнулся Гога. – Потом прогуляемся чуток и поговорим.

Ждать Гогу пришлось аж до начала девятого, и Юра изрядно промерз, медленно вышагивая туда и обратно вдоль длинного фасада. Телегин выскочил из гостиницы в распахнутой короткой дубленке, меховую шапку держал в руках.

– Извини, друг, не всегда удается прервать разговор, – сказал он со своей неизменной обаятельной улыбкой.

От него слегка пахло спиртным.

– Пройдемся до Библиотеки Ленина, я продышусь немного, а то там накурено так, что дыхание перехватывает. Самому, что ли, пристраститься? А то все кругом курят, а я один как дурак, – с усмешкой проговорил он.

Они неторопливо двинулись в сторону Александровского сада. Кремлевская стена красиво освещена, у Вечного огня лежат цветы, совсем свежие, еще не побитые морозом. Как все изменилось!

– Представляешь, когда-то мы с отцом здесь на лыжах катались, – задумчиво сказал Юра. – Еще до того, как Могилу Неизвестного Солдата сделали. Мне было лет девять или десять, зима была снежная, сугробы высоченные, белые, сверкают на солнце, и мы катались вдоль Кремлевской стены. Теперь в этом месте уже не покатаешься.

– Да ладно! – не поверил Телегин. – Что, прямо вот здесь катались? Быть не может!

– Было, было. Ты разве сам не помнишь? Ты же москвич!

– Так я все школьное детство по военным городкам с отцом мотался, в Москву вернулся только к десятому классу.

– А, ну да. Прости, запамятовал.

Юре и в самом деле стало неловко оттого, что забыл. А ведь знал!

– Ладно, не извиняйся, дело житейское. Давай фотографии и слушай внимательно. В Прокуратуре РСФСР тебе нужен человек по фамилии Боронин. Ищи к нему подходы.

– Почему именно к нему? Чем он отличается от других прокуроров?

– Юр, только между нами, ладно? – Гога понизил голос почти до шепота. – Мне намекнули, что он уже много лет точит зуб на Полынцева. Когда-то в прошлом между ними что-то такое вышло, и Боронин спит и видит, как бы Полынцеву напакостить. Если кто и рискнет поставить под сомнение полынцевское дело, то только он. Ну, и еще одно обстоятельство есть.

– Какое?

Гога остановился и прошипел прямо в ухо Юре:

– Комитет. Тоже спит и тоже видит, как бы милицию нахлобучить. Ну, ты в курсе.

Юра молча кивнул. Про многолетнюю войну между председателем КГБ и министром внутренних дел все в милиции прекрасно знали.

– А Боронин с ними вась-вась, понимаешь? И если можно одновременно сломать Полынцева и прогнуться перед Комитетом, то он такую возможность не упустит. Но я должен тебя предупредить: будь крайне осторожен. Боронин – мужик, как мне сказали, умный и хитрый. В глаза говорит одно, а делает совсем другое. Я сам с ним не знаком, но те люди, с которыми я советовался по твоему вопросу, в один голос предостерегали.

– Думаешь, у меня есть шанс? – недоверчиво спросил Юра. – Кто я и кто он… Небо и земля.

Телегин пожал плечами.