Дебиземия

Катюха старательно облекла отказ в форму непонимания:

– Но что мы можем сообщить презу Фарандусу, если нам ничего не известно? Кто нам поверит на слово? Ведь слово к делу не пришьешь. А здесь такое дело, что можно загреметь в два счета. Думаешь, през Фарандус будет выслушивать нашу болтологию? Не уверена. Но в бункер по его команде нам бы тоже не хотелось угодить. Тут у вас это очень просто делается. Не успеешь оглянуться.

Самор перестал скрести крышку стола, обхватил пальцами какой-то металлический предмет на столешнице, голос прозвучал резко:

– Я дам свиток с моей печатью, в нем будет все описано. Вы должны сохранить его в дороге и передать в руки презу Фарандусу. И все.

– Все, да не все, – Катюха упрямо снова попробовала увильнуть, хотя без особой надежды, что это может получиться. – Мы дорогу к презу Фарандусу не знаем. Какое время уже магия носит нас по разным закоулкам Пунского землячества. Болтаемся в поисках, концы с концами связать не можем.

– Я дам проводника-таинда, – сказал Самор как о деле уже решенном для себя, в котором им предстояло быть только исполнителями.

На каждый вопрос Катюхи у Самора находился ответ, отвертеться было сложно. Девушку втягивал в свое средоточие водоворот событий, засасывал, погружал глубже в инородную стихию, но она продолжала барахтаться, пытаясь выплыть:

– Сначала надо найти остальных наших спутников, – хваталась за соломинку, надеясь уменьшить давление Самора.

– Проводник-таинд отыщет, – заверил Главный инквиз, будто знал заранее, о чем она скажет.

Девушки ожили, кажется, появлялся шанс найти ребят. За него стоило зацепиться.

– Ну, это же совсем другое дело, – протянула Катюха.

– Договорились! – сразу согласилась Карюха.

– Тогда переоденьтесь, чтобы не отличаться от дебиземцев, – крякнул удовлетворенно Самор и надавил рукой на предмет под его ладонью, чуть повернул. Раздался неприятный, громкий скрежет, на который из-за визгливой двери мгновенно возник страж.

– Переодень их, – распорядился Самор и шагнул за стол.

Глава восьмая. Жуперы

Люди, привязанные за ноги, висели на сучьях деревьев вниз головами.

Неподалеку, с ножами и луками в руках, кружком сидели на земле Интус и трое его сыновей: Мокус, Грэпи и Фонфи. Все трое были одинакового роста, как будто изготовленные по одному образцу, и хотя не были близнецами, но лицами схожи. В остальном были разными: один шустрее, второй медлительнее, третий поспешал неторопливо. Разные голоса, разные вкусы. Охотниками также были разными.

Сейчас сыновья внимательно смотрели на отца, слушали его рубленую речь. Интус говорил назидательным тоном, то и дело прислушивался и поглядывал по сторонам сквозь деревья. Пытался уловить и заметить, что происходило в глубине леса.

Первой на веревке зашевелилась Сашка. Синяя футболка на ней сползла вниз на голову и руки, полностью оголив тело. Пальцы едва касались земли. Схватили траву, выдрали пучок. Девушка застонала, не понимая, что с нею. Дернулась всем телом, качнулась. Непослушными руками стала убирать футболку с лица. Сообразила, что подвешена за ноги. Голова раскалывалась от боли, глаза налились кровью и саднили, в ушах стоял нудный гуд. Справившись с футболкой, повертела тяжелой головой. Увидала перед глазами нечеткие стволы деревьев, траву, словно набухшую на дрожжах, а за спиной услыхала голоса.

– Эй! – крикнула Сашка и не узнала собственного голоса. Он был каким-то набрякшим, дрожал, как водянистая масса холодца. – Кто здесь? Что происходит?

И хотя громкие голоса Интуса и его сыновей продолжали звучать, никто не отреагировал на ее возгласы, словно все происходящее с нею их не касалось.

Она скосила глаза и сбоку от себя заметила Ваньку, также висевшего вверх ногами. Это поразило. Малкин не подавал признаков жизни: безвольно опущены руки, тело обездвижено. Девушка во всю мощь легких закричала:

– Ванька! Ванька, ты живой? – Голос испуганно закостылял по лесу, натыкаясь на деревья и всякий раз возвращаясь. – Ответь наконец! – Мозг Сашки на какое-то время застыл, мысли улетучились, только неимоверная тяжесть в голове и тупой шум в ушах. Слабо ощущая ноги, чувствуя боль от веревочного узла, девушка попыталась освободиться. Но, убедившись в крепости веревки и сука над нею, затихла, выбившись из сил.

Интус поднялся и двинулся между деревьями. В этот момент зашевелился Малкин и стал приходить в себя Раппопет. Сознание возвращалось к ним, головы трещали, глазные яблоки болели. Ванька потер глаза руками, увидал ноги в ботах. Вытянул шею, узнал Интуса, махнул отекшими руками, окликнул хриплым голосом:

– Интус! Какого рожна? Как это понять? Почему я подвешен? Где остальные?

– Я думала, ты уже готов, Ванька, – выпалила Сашка, обрадовавшись голосу парня. – Все здесь. Висим, как и ты.

Малкин повернул голову к Сашке, увидал ее голое тело, скомканную у лица футболку и хрипло зло выпихнул:

– Интус! Тебе все это нравится или заняться больше нечем? Что ты затеял? Как мы оказались на веревках?

От соседнего дерева просипел раздраженный клокочущий голос Раппопета: