Дебиземия

Второй страж стоял как истукан, даже не моргал и, казалось, не дышал. Кожа доспехов не издавала ни одного звука, словно надетая на манекен. Его остановившийся взгляд преданно следил за Главным инквизом. Деби ждал команды, как верный пес. По его деревянному лицу от окна полз солнечный луч и въедался в глаза. Но страж не замечал этого. И даже если замечал, то для него это был пустяк, на который не стоило отвлекаться.

– Отпусти нас, – вдруг безобидно пискнула Карюха и артистично посмотрела в глаза Самору со смирением монастырской послушницы, – мы ни в чем невиноваты, мы просто защищали себя.

Однако на такую уловку Самора было не взять. Она ошиблась, подумав, что все мужики одинаковы, вспоминая, как ужом извивался возле нее в заведении Абрахмы Жуч.

Самор безапелляционно отмел любые извороты и ухищрения, голосом высек каменные звуки, покрывая дрожью кожу девушек:

– Вы находитесь в инквизном доме Пунского землячества! Отсюда никто не выходит по собственному желанию и по своей просьбе!

Больше ничего объяснять не нужно было, все стало предельно ясно.

Рядом не было спины Ваньки Малкина, за которую девушки могли спрятаться. Выкарабкиваться придется самим.

Катюха собрала волю в кулак, крепко сжала губы, унимая волнение, пробежавшее по телу судорогой. Почувствовала, что даже ноги в кроссовках вспотели. Следовало сгладить допущенную Карюхой оплошность.

– Мы уже поняли это, – сказала по-деловому. – Но зачем сажать в яму Бло? Она была правдива с тобой в том, что подслушала.

Никто бы не догадался сейчас, о чем думал Главный инк-виз. Жухлая сухая кожа на лице, похожая на засушенный древесный лист из гербария, не дрогнула ни одной клеточкой. Глаза ничего не выражали. Катюха умолкла, ежась и проваливаясь в пустоту этих глаз. Самор прервал молчание, когда тела девушек стали деревенеть от неподвижности:

– Здесь все со мной правдивы, – проговорил он бескровным, бестелесным, барабанным голосом, – но это не заслуга деби. Элементарно никто не хочет попасть в бункер к крысам-каннибалам, потому что здесь передо мной все стоят на краю. Всяческая жизнь, если заглянуть в нее изнутри, это игра в прятки: дольше живет тот, кто умеет лучше других заметать следы. Поэтому мне хорошо известно: даже когда дебиземцы говорят правду, их правдивость целиком и полностью лжива. Инквиз никогда не должен верить тому, что ему говорят.

Из этих слов девушки смогли сделать только один вывод: что бы они ни сказали Главному инквизу, он все равно не поверит им. Но тогда и они так же не могли верить его словам. Замкнутый круг, в котором надо найти брешь. Им сейчас не хватало остальных ребят, не хватало Ваньки Малкина, он наверняка что-нибудь придумал бы. Друзья даже не догадываются, как опасно теперь называться чужеземными посланцами. Где они, что с ними и кому в настоящее время тяжелее – ответа не было.

Мозг Катюхи разрывался. Само значение слов теряло смысл, если этим словам заведомо никто не собирался верить. И все-таки Катюха не хотела отчаиваться, это еще не самое плохое, когда тебе отказывают в доверии, самое плохое, когда ты сама перестаешь в себя верить. Она видела, что Карюха также смотрела упрямо, сдерживая внутри себя огонь, готовый выплеснуться на голову Самору. Катюха дотронулась до руки подруги, как бы напоминая, что сейчас следует быть предельно осмотрительными, и произнесла:

– Наверное, здесь такие утверждения, – с языка чуть не сорвалось: такие бредни, – имеют под собой почву, Главный инквиз. Я не помышляю и не могу подвергать сомнению твои слова, – опять чуть не слетело: твой бред. – Но я напоминаю тебе, что мы не дебиземцы. Мы незнакомы с вашими правилами, мы живем по другим законам.

– Разве у терров есть законы? Терры всегда вне закона, где бы они ни были! – с маху отрубил Самор, отметая всяческие объяснения и надежду на то, что им удастся что-то выклянчить. – Вы убили Бартакула, Рокмуса, Дарона, Албакуса. Самое малое наказание для вас – головы на плаху, но самое приличное – бункер с крысами-каннибалами. В Пунском землячестве вас могла спасти только защита Абрахмы, но ее защиту надо отрабатывать, вы же отказались и напали на Хозяйку. Вы так же опасны, как Бат Боил! На вас объявлена охота, как на него. За ваши головы установлено вознаграждение, и любой деби, который отправит вас в крысиный рай, получит его. Сейчас вы полностью зависите от изменения моего настроения. Я могу посадить вас в яму, чтобы потом отдать палачу, или бросить в бункер с крысами-каннибалами. Могу вернуть Абрахме, она сделает из вас хороших шлюх. Могу отдать фэру Быхому, тогда в бункере окажетесь еще быстрее.

После таких слов расположение духа у девушек не стало лучше: Карюха сжалась, под ребрами неприятно ёкнуло, у Катюхи в горле запершило, она кашлянула и с легким надрывом вопрошала:

– Что значит крысиный рай?

В глазах у Главного инквиза мелькнуло холодное осуждение, он раздраженно молча порицал незнание Катюхи. Почти не раскрывая рта, нехотя, но весомо уронил слова, одно за другим, на столешницу, они тяжело упали, покатились по ней и медленно въехали в уши девушек: