Деградация. Свои люди

– То да. Твоя правда. Удачи тебе, ступай с миром. А ты чего, волчонок, уставился? – адресовал он последнюю фразу молодому чеченцу, следовавшему за Алексеем. – Иди сюда.

Город за вокзалом представлял собой обычную московскую суету, каждый здесь был занят исключительно своими заботами и трудностями, не обращая никакого внимания друг на друга. В Чечне все было по–другому.

Шаройский район Чечни на границе с Грузией Алексея встретил палаточным лагерем. Сводные отряды милиции в этих отдаленных, горных районах появились совсем недавно, в первую очередь как реакция на войну в Осетии. Возможно, эти места действительно были бы неплохим горнолыжным курортом, запланированным здесь каким–то сумрачным гением во власти, но теперь из-за разногласий с соседом все пути–дорожки по вероятным лыжным трассам были утыканы минами. Таким образом, девять сел, ранее имевшие активные нелегальные связи с Грузией, теперь были отрезаны от нее минными полями и тремя блокпостами, на которых в основном и проходила служба сводного отряда. Причем официально за порядком следила местная милиция, с соответствующим комплектованием из местного же населения, которая, по задумке руководства, всегда могла обратиться за помощью приданым силам. В жизни же этого никогда не происходило, более того, возникало ощущение, что московским гостям и другим сводным отрядам, расквартированным в районе по–соседству, здесь совсем не рады, так как связь с Грузией до появления здесь командированных милиционеров, вероятно, все же поддерживалась достаточно активная. Теперь же молчаливо лицезреть нелегальные переходы границы никто не стал, и договариваться с чеченцами на этот счет особого желания также никто не имел, действуя по принципу: мы не лезем к вам, вы не лезете к нам.

Некоторое время было достаточно тихо, местные присматривались к чужакам. Но прошел месяц, за ним другой, а дальше чужих порядков терпеть им не захотелось, и начались провокации. Сначала на слабеньком фугасе подорвался БТР, на котором на блокпост выдвигалась смена, что местной милицией было оформлено как мелкое хулиганство, никто же не пострадал. Через несколько дней в движущийся БТР полетели уже гранаты откуда–то сверху, с гор, которые местными блюстителями порядка были оформлены как взрывы петард, результат развлечений молодежи, и заключение экспертов это подтверждало.

А потом обстреляли блокпосты. Издалека, больше что бы напугать, но факт остался фактом. Соседнему отряду повезло меньше, там завелся снайпер, убивший четырех человек. Ответные меры не заставили себя ждать, в селах, одним за другим, начались зачистки с пристрастием. Местных стражей порядка просто отодвигали в сторону. Несколько задержанных загружали в машины и увазили на проверку в районный центр, из которого все так же благополучно вернулись через неделю. Впрочем, тонкий намек местным стражам порядка, что свой ассортимент пиротехники у сводного отряда крайне широк, а увозить кого–либо они больше никуда не будут, подействовал. Воцарился хрупкий мир. Но ощущение, что тебя рассматривает кто–то в прицел, не покидало Алексея до самого возвращения. Хотя коллеги со стажем, кто приезжал в командировку не в первый раз, говорили, что по сравнению с Ингушетией и Дагестаном, здесь настоящий курорт. И что следующую командировку он уже воспримет гораздо легче. Желания проверять это в дальнейшем у него не было никакого, потому он верил на слово.

И вот теперь снова Москва, зимняя, но в период оттепели, поэтому грязная, серая и не опрятная. Что бы снова влиться в ее жизненный ритм, ему положен месяц, который он может провести в ведомственном доме отдыха. После врачебной комиссии.

Возвращаться домой не хотелось, к тому же его квартира вообще еще может быть сдана квартирантам. Но идти к тетке тоже было рановато. Поэтому Алексей, как–то сам того и не желая, оказался около подъезда Маши, ноги его сами туда привели. Но входить в подъезд не стал, присел на лавочку рядом с дверьми. На ту самую, на которой он сидел со Старковым, когда тот ему объяснял расклад по убийству ее родителей. Подниматься к квартире было, скорее всего, бесполезно, наверняка в это время Маша была на работе. Да и как–то боязно…

Алексей сидел съежившись, все же в Чечне теплее, потому одет он был немного не по сезону, и был погружен в воспоминания о той, предыдущей жизни, до которой теперь была пропасть. Но совершенно неожиданно на фоне гула машин и чириканья воробьев, раздался ее голос:

– Алеша…

Вначале он даже подумал, что ему показалось. Но подняв голову, он увидел ее, в легком пальто, которое уже никак не могло скрыть изрядно округлившийся животик.

– Привет Маш, – скривив улыбку, произнес Алексей. – Смотрю, тебя можно поздравить с наметившимся прибавлением?

– Прости Алеша… – прошептала Маша. Заметив приближавшегося к ней молодого человека, только припарковавшего машину, она второпях добавила: – Прошу, не усложняй все… Это Андрей.

– Что–то случилось? – забеспокоился подошедший молодой человек.