Деяние Луны

Как же сильно она их любила! Таких различных и в тоже время похожих. Как-никак кровь Ясенских сложно вытравить из тела, и узнаваемые черты будут проходить через века, как бы не менялся цвет волос или глаз.

– Не спишь? – в темноте его глаза засветились двумя огненными искрами.

– Прости, что разбудила, – её палец коснулся упрямого лба, прошёлся по ломаной переносице, которой часто доставалось в схватке, и замер у губ, когда те растянулись в ласковой улыбке.

Больше всего на свете она любила в нём то, что смущало в себе бравого рыцаря.

Огромный рост, который позволял ему, как скале возвышаться над всеми. Широкие плечи, за которыми можно было укрыться от чужих глаз или яростных когтей, и вздёрнутую верхнюю губу, что слегка выдавалась вперёд, маня прижаться к ней, нагло вторгаясь языком в горячую глубину и ощущая, как при каждом движении напрягаются мышцы, вздрагивая от слияния кончиков и жадного вылизывания нёба.

– Я давно не сплю, – пламя танцевало в глянцевой ночи, взиравшей на неё из-под тонких лучей ресниц, – ты ужасная хищница, дорогая.

Две крепкие руки змеёй скользнули по её телу, едва касаясь кожи ладонями, сжали, как только достигли талии, и вмиг утянули на кровать, обернув жарким телом.

– Знаю, – звонко рассмеялась она, и тут же опомнившись: «Ночь же!» – прикрыла кистью рот.

– Всё время боюсь тебя сломать, – горячие пальцы проехались по позвоночнику вниз, тонкой линией устремляясь к ягодицам.

– Я не такая хрупкая, – уголки губ приподнялись, и клыки лукаво выдвинулись, заигрывая с танцующим огнём, – и ты прекрасно знаешь об этом.

Коля насупился, широкие брови густым лесом нависли над чёрными провалами глаз, и зубы нервно потянули к себе нижнюю губу. Но даже тогда его пальцы продолжили своё заигрывание, поглаживая точёные руки и плавный изгиб спины, что напоминая волну, приближающуюся к берегу. Она так же круто вздымалась, подходя к песчаному пляжу, превращаясь в округлые бёдра, и затем, встречаясь с землёй, разливалась длинными ручьями, словно стройными ногами обхватывая мужской торс.

Чувствуя, как участилось её дыхание, мужчина прижался к ней, царапая щёку колючей щетиной, вжимаясь всем телом в хрупкий стан:

– Не бойся, – низкий голос приятной вибрацией проник в уши. – Я с тобой.

– Знаю, – ладони мягко сжали его руки и мысленно Валя воззвала к нему: «Крепче, сильнее».

Ощущая, как в ответ на её призыв его нежность превращается в душащие объятия анаконды, как усиливается давление, и стальное кольцо всё плотнее стягивает тело, лишая воздуха.

«Да, именно так».

В ответ она скользнула внутрь его ладони большим пальцем, подушечкой лаская мозолистую кожу. Сегодняшней ночью ей, как никогда, была необходима эта каменная стена, которая, если не может защитить, то подставит плечо для облегчения ноши. Их ноши…

– Только не могу забыть…

Взгляд против воли метнулся к массивному шкафу, который был единственной роскошью в этой спальне. Он не вписывался ни в одну комнату, занимая слишком много места, игнорируя даже гостиную своим цветом. Всё же дуб не тот материал, что подходит для вместилища книг, его цвет больше годится для тяжёлого гроба, а не для того, чтобы оттенять своей тьмой широкую кровать, подперев её острым углом.

О, как она поначалу его ненавидела, желая избавиться от странного подарка, который до жути походил на мать супруга, что скрепя сердцем приняла её. Валентина помнила каждый день, проведённый в бревенчатом доме, где даже воздух казался затхлым, пропитанным волевой женщиной, которая подавляла всех, пытаясь всячески унизить свою невестку, демонстрируя, что городская неумеха не чита её сыну-кузнецу и обряд ошибся.

Как много обидных слов в то время было сказано, прежде чем Валя поняла, что брак находится на грани? Как много слёз пролито?

Не сразу она осознала, что жизнь в семье Орловых разрушает её маленькое счастье, то, что, не успев распуститься прекрасным цветком любви, уже обросло бурными ссорами.

И тогда Валентина бросила на карту всё, предъявляя жёсткий ультиматум мужу, желая вызволить того из крепких объятий матери.

«Чего ты хочешь? Жить со мной вожаком или быть вечно её шавкой? Она же тебя даже бетой не считает!» – кричала Валя, вспоминая, как та ставила ей в вину и королевскую кровь.

Как же, наследие предков передаётся лишь по мужской линии, значит её невестка такая же полукровка, как и все, если не хуже. Ведь в отличие от многих, она росла в замке, где любая прихоть юной госпожи сразу исполнялась. Так стоит ли ждать чего-то хорошего от молодой приживалки?

И они уехали, бросив опостылый дом, правда, напоследок, забрав с собой огромный ящик, подарок Марьи Владимировны, которая, наверняка, знала, что их столетняя вещь никак не впишется в новый дом. Как-никак вкусы у поколений были разными, и юная девушка предпочитала мрачным тонам тёплые, нежные расцветки. А этот шкаф стал кусочком дома Орловых, который нахально внедрился в её пристанище, напоминая о своенравной женщине и добром, но слегка глуповатом отце супруга, что часто шёл у неё на поводу, не в силах совладать со своей самкой.