Деяние XII

Глухой, как из глубокой бочки, и несколько скрипучий голос остановил её, словно впившаяся между лопаток пуля из винчестера.

Она не поверила россказням пьяного Ковбоя о говорящем черепе. И сейчас не собиралась верить. Но ведь «братья» способны были подсунуть ей любой галлюциноген…

Решив, что политика страуса не лучший выход, резко обернулась.

Красное свечение сменилось неестественной синевой, как на старых дагерротипах. И в этой синеве во весь рост стоял до пояса обнажённый мужчина в штанах из оленьей кожи и головной повязке, украшенной двумя орлиными перьями. Черты его лица были грубы и свирепы: широкий нос, низкий морщинистый лоб, тяжёлый подбородок и – длинный, совсем прямой, словно прорезанный скальпелем, тонкогубый рот. Близко посаженные маленькие глаза, пронзительно блестели.

Несмотря на призрачное свечение, он был очень, очень реален, как будто это не призрак шамана и героя чирикахуа-апачей Гоятлайа, прозванного мексиканцами Джеронимо, потому что при его появлении они всегда звали на помощь святого Иеронима – а другой надежды у них не оставалось – явился в мир живых. Нет, он выглядел так, словно это Мэм попала в его мир и предстоит перед ним в виде призрака.

Она даже почувствовала исходящий от него первобытный дух: запах лошадиного и человеческого пота, полевых трав, дыма костра и – крови.

Стояла, замерев от ужаса.

– Ты не в объятиях пейотля, скво, – продолжил вождь, словно читал её мысли. – Я здесь и я хочу говорить с тобой. Я никогда не говорю о важных вещах с этими бледнолицыми, которые приходят сюда, просто пугаю. И с чёрным тоже не стал говорить – он им предан. Но с тобой буду.

– Почему? – пролепетала она.

– Потому что ты не такая, как они, потому что ты не служишь им. И потому что этого хочет Бог.

– Какой Бог? – вопрос возник помимо её воли.

Индеец посмотрел твёрдо и прямо.

– Один Бог смотрит вниз на всех нас. Все мы – дети одного Бога. Бог слушает меня. Солнце, тьма, ветра – все слушают то, что мы будем сейчас говорить.

11

Только прилетели – сразу сели.

Фишки все заранее стоят.

Фоторепортёры налетели –

И слепят, и с толку сбить хотят.

Владимир Высоцкий «Игра»

СССР, Ленинград, 31 декабря 1983

Совет Артели очень редко собирался в этом доме. Для заседаний столь засекреченной организщации имелись места более удобные по всем городам и весям Союза. Там можно было быстро собраться, не привлекая лишнего внимания властей и в тайне от противника, и так же быстро рассыпаться, бесследно растворившись на просторах громадной страны.

Но этот трехэтажный, розового гранита, особняк с цветистой полоской мозаики над верхними окнами, особняк в самом центре бывшей столицы, в двух шагах от Исаакия, незаметным назвать было невозможно. Сейчас в нём прозябала какая-то скучная советская контора, но в славные имперские времена им владели люди значительные: директор Царскосельского лицея, пара сенаторов и даже один из убийц императора Павла. Перед самой российской катастрофой одна богатая дама подарила его своему мужу – деятелю из тех, кто усердно катастрофу эту на свою голову приближал: видному члену партии кадетов и депутату Госдумы. Но прославлен дом был не им, а его сыном, ставшим в эмиграции знаменитым, хотя и с оттенком скандала, писателем. Несмотря на то, что его произведения оставались в СССР под запретом, все нынешние обитали дома были прекрасно осведомлены, у кого гостят, и с некоторым пиететом относились к останкам легендарной старины – огромному, во всю стену, зеркалу на площадке второго этажа, чудом сохранившемуся цветному витражу в стиле рококо, а главное – к бывшему будуару хозяйки, высокому помещению с лепниной, дверями резного дуба и умопомрачительным камином, дерзко оправленным в дерево. Разумеется, камин давным-давно не функционировал, да и всё здание требовало основательного ремонта. Но пребывание в нём всё равно возвышало.

Запасной штаб-квартирой Артели дом был уже давно, чуть ли не с самого бегства хозяев за кордон. Но какая-то информация о тайном использовании помещений всё равно просачивалась в администрацию многих сменившихся здесь контор, что ослабляло конспирацию. Потому дом относился к Артели, скорее, как музейный экспонат, напоминающий о грозных временах смуты.

Но сегодняшнее совещание Ак Дэ почему-то назначил именно здесь, а в Артели не принято обсуждать приказы Батыря батырей. Провели обычные спецмероприятия: соответствующим чиновникам были спущены нужные указания, кто-то получил денежное вознаграждение, кто-то дефицитный подарок. По случаю приближающегося Нового года сотрудников конторы распустили засветло. Охрана на эту ночь со здания была снята, сигнализация отключена, и, как обычно бывает при общем сборе батырей, точка была плотно блокирована секретами соработников – пластунов, стражей и снайперов.