Деяния апостолов. Главы I-VIII. Историко-филологический комментарий

Одна из наиболее известных попыток найти независимое подтверждение церковной традиции об авторстве принадлежит Хобарту, который на основе анализа лексики Деяний пришел к выводу, что автором этого произведения должен был быть врач[9]. Хобарт сравнил словарь автора Деяний с языком греческих медицинских писателей, таких, как Гиппократ, Гален, Диоскорид, и заключил, что Лука использует специальную медицинскую лексику в том же объеме, что и писатели-врачи. После того как эту теорию, основательно проработав детали и сократив список медицинских слов, приведенных Хобартом (который, как это бывает с исследователями, увлеченными своей идеей, утратил критическое чувство), поддержали Гарнак[10] и Цан[11], она на некоторое время стала общепризнанной. Но в 1920 г. все вернулось на круги своя – теория Хобарта была убедительно опровергнута Кэдбери[12], который в своем детальном исследовании показал, что в сочинениях Луки профессиональной медицинской лексики содержится не больше, чем у любого, хорошо образованного греческого писателя. 90% слов, внесенных Хобартом в его список, встречаются у Иосифа Флавия, Плутарха и Лукиана. В евангелиях Марка и Матфея встречаются медицинские термины, которых нет у Луки, более того в некоторых параллельных местах у Матфея и Марка встречаются «медицинские» детали, у Луки отсутствующие. Большинство медицинских слов можно найти в Септуагинте. Кедбери резюмировал свое исследование следующим образом: «Отсутствие характерных медицинских черт в повествовании не доказывает, разумеется, что автор Евангелия и Деяний не был врачом. В сохранившихся исторических фрагментах врача Ктесия содержится не больше медицинской лексики, чем у его современника солдата и историка Ксенофонта. Так и Лука, „возлюбленный врач“ и спутник Павла, мог написать те две книги, авторство которых ему приписывает традиция, хотя их язык не более медицинский, чем язык Лукиана, „путешествующего ритора и лектора“, но так называемая медицинская лексика этих книг не может служить доказательством того, что Лука был их автором, или хотя бы аргументом, подтверждающим традицию авторства»[13].

Те, кто считает необходимым принять церковную традицию об авторстве, обращают внимание на то, что нам известны имена многих спутников Павла и Лука ничем особенным среди них не выделяется, – почему же тогда потребовалось приписать авторство двух книг Нового Завета этой ничем не примечательной фигуре?

Отсутствию знакомства Луки с Посланиями Павла также можно найти вполне правдоподобное объяснение (подробно этот вопрос будет разбираться в т. 2 настоящего сочинения, в главе «Павел в Деяниях и Посланиях»).

Но кем бы ни был автор Деяний, почти ни у кого не вызывает сомнения, что он был автором также и третьего Евангелия. Это следует, во-первых, из того, что оба сочинения обращены к одному и тому же лицу (Теофилу, см. комм, к Деян 1:1), и, во-вторых, из того, что в Деяниях упоминается и кратко резюмируется написанная тем же автором книга, которая не может быть ничем иным, кроме Евангелия. Но еще более важным является единство языка и стиля обоих произведений[14].

В настоящем комментарии автор Деяний согласно существующей конвенции в дальнейшем будет именоваться Лукой. Даже если он и не был спутником апостола Павла и врачом, то у нас нет никаких оснований полагать, что он носил какое-либо иное имя – «другим Гомером», думается, он все-таки был[15].

Датировка Деяний

Учитывая, что прямые упоминания о Деяниях появляются лишь ближе к концу II в., тогда как церковная традиция датирует их 60-ми гг. I в., многократно предпринимались попытки найти косвенные свидетельства знакомства с Деяниями у более ранних христианских авторов. Посмотрим поближе на эти свидетельства.

I. Самым ранним из сочинений, в которых усматривали скрытые цитаты (или, по крайней мере, влияние) Деяний, является I Послание к Коринфянам Климента Римского (ок. 95-96 г.):

(а) 5.4 Πέτρον, ὃς … μαρτυρήσας ἐπορεύθη εἰς τὸν ὀφειλόμενον τόπον τῆς δόξης – «Петра, который … претерпевши мученичество, отошел в подобающее место славы», и