Деяния Апостолов на фоне еврейской диаспоры

Приблизительно то же самое говорит и Д. Ной в своем издании еврейских надписей из Италии, Испании и Галлии[132]. Тем не менее он счел нужным призвать к проявлению осторожности, когда дело доходит до использования таких казалось бы традиционных еврейских символов как лулаб, амфора, пяти– или шестиконечные звезды, которые слишком часто встречаются в нееврейском контексте, чтобы рассматриваться как надежный критерий. Он также подчеркнул, что еврейские имена могут указывать на еврейское происхождение надписи только в том случае, если нет ничего свидетельствующего о ее принадлежности христианам или язычникам[133].

Да и Кент, впрочем, хотя и использует традиционные критерии, вместе с тем осознает их ненадежность, «поскольку такое определение еврейской принадлежности надписи … ни в коем случае не указывает на отчетливую границу между евреями и неевреями в античном Средиземноморье»[134]. Понимание зыбкости этой границы четче всего сформулировано в статье Р. С. Кремер, которая, оспорив установленные критерии, заявила, что нам необходимо пересмотреть еврейское происхождение большинства, если не всех надписей, которые традиционно считаются еврейскими[135].

Одним из способов избежать ложной атрибуции состоит в применении к одной надписи нескольких критериев, как это рекомендует делать ван дер Хорст[136]. Совет хорош, однако, серьезное затруднение состоит в том, что это desideratum не всегда выполнимо, поскольку часто больше одного признака предполагаемого еврейского происхождения надписи обнаружить не удается. На это правильно указали Бий де Вате и ван Хентен[137], которые пришли к заключению, что для создания корпуса еврейских малоазийских надписей необходимо заново их все просмотреть и открыто признать, что ряд надписей, чье происхождение не поддается определению, следует маркировать как «еврейские или нееврейские», чтобы показать возможность (но не более того) их еврейского происхождения.

Необходимость заново переоценить эпиграфический еврейский материал сомнению не подлежит. И первый вопрос, который необходимо поставить, состоит в том, какие надписи мы называем еврейскими? Что это означает? Если в надписи встречается еврейский термин, например, προσευχή, должны ли мы ее считать еврейской? Манумиссии из Боспорского царства, которые осуществлялись в молельне (προσευχή) и согласно которым за выполнением поставленных вольноотпущеннику условий надзирала еврейская община (συναγωγὴ τῶν Ἰουδαίων), совсем не обязательно принадлежали евреям. Манумитторами вполне могли быть квазипрозелиты, т.е. формально язычники. Должно ли относить эти манумиссии к корпусу еврейских документов? Каковы тогда наши критерии? Должны они являться этническими? Религиозными? Должны ли мы считать еврейской только надпись, поставленную этническим евреем? Или также тем, кто принял иудаизм, например прозелитом[138]? Недавно была высказана гипотеза, что термин Ίου– δαΐος, который обычно считается безусловным индикатором этнической принадлежности (см., например, выше определение Кента), может означать географическое происхождение («из Иудеи»)[139], или, альтернативно, язычника, принявшего иудаизм[140]. Первое представляется мне маловероятным[141], а вот второе заслуживает самого серьезного внимания.

Если кто-либо из живущих в римское время после разрушения Храма открыто признавал свое еврейство, то это неизбежно имело юридические последствия – евреи, как мужчины так и женщины, включая рабов и вольноотпущенников, в возрасте от 3 до 62 лет платили налог на евреев[142]. Трудно представить, чтобы выплата этого налога могла осуществляться без участия местной еврейской общины[143]. Могли ли ее члены позволить кому-либо объявить себя евреем, если они не считали его таковым, без риска быть обвиненными в сокрытии подлинного числа лиц, подлежащих налогообложению? Кроме того, запрет на обрезание язычников, введенный Адрианом (пусть даже он проводился в жизнь и не во всех частях империи)[144],144 являлся фактором, с которым нельзя было не считаться. Те, кто решались в таких обстоятельствах присоединиться к избранному народу, действительно были глубоко преданы иудаизму И если те, кто называли себя в надписях евреями и рассматривались евреями как члены их общин, были прозелитами, то имеем ли мы право отрицать их право на самоопределение и исключать оставленные ими надписи из числа «чисто еврейских»?