Дейлекронт: дитя чернильной течи

Дверь за Сотаром закрылась без лишнего шума. Он оставил Кенваля в раздумьях над собственной судьбой и жизнью. Казалось бы, маленький мальчик не должен решать такие вопросы и проворачивать их один за другим в своей голове. Но как сказал его учитель: он особенный. Правда ли, что делало его таковым была сила воли? Вероятно. А может и нечто другое… То, что нельзя было разглядеть, то, что кроется в самых дальних уголках души. Однако Кенваль в это сам не верил. По его ощущениям он такой же как остальные мальчишки: любит играть в игрушки, увлекается войнами и оружием, страдает от деспотии своего отца. Но один вопрос, на который он не мог дать ответ, говорил обратное. "Что такое долг и почему все так и стараются его исполнить?". Долг одного заниматься воспитанием, другого вспахивать землю для посевов, а иного вершить правосудие. Что же это такое? И что заставляет людей слепо ему следовать? У Кенваля тоже был свой долг. И он искренне хотел разобраться что его толкает к его выполнению. "Ты должен…", – твердят все кругом. Должен соответствовать, должен стать, должен участвовать, должен быть тем, кем тебя хочет видеть общество. Почему? В чем причина таких действий? В чем логика и здравый смысл? А когда ты делаешь не то, что должен, то сразу же следуют осуждения со стороны окружающих. Похоже Кенвалю никогда этого не понять. Впрочем, он привык делать так как велит долг и не задавать вопросов. Может тогда он разберётся в этой непонятной ему вещи.

Поворот судьбы

Мидек лежал в обнимку с одной из своих слуг. Она поглаживала его волосатую грудь пока тот, задумчиво всматривался в резьбу на потолке.

– Что-то ты сегодня не в духе, – сказала она, игриво улыбнувшись.

– Я не знаю о чем ты.

– Такой серьёзный, когда думаешь.

– Потому что думаю о важных вещах.

– И что же это вещи такие? Неужели они важнее, чем я?

– Прекращай, Фрея, – твёрдо произнёс Мидек.

– Значит, думаешь о своей жёнушке и маленьком сыне… Что же ты тогда забыл в моей постели? Неужели Виргиния настолько стара, что не может удовлетворить тебя?

Он со злостью схватился за её запястье и грубо сжал. Фрея начала стонать от боли. Мидек повернул голову и произнёс с пронзительным взглядом:

– Никогда не смей говорить что-либо о моей жене. Ты меня поняла?

– Мне же больно! Отпусти!

– Ты меня поняла?!

– Да, – сквозь слезы произнесла девушка.

Мидек ослабил хватку и Фрея смогла вытащить свою руку. Она обиженно отодвинулась от него, продолжая пускать слезы.

– Будешь реветь, мне придется уйти.

Она не обращала внимания на его реплики. Такое отношение очень ранило её. Однако слова Мидека не были пустыми. Ему нет дела до какого-то харона. Без капли чувства вины, он оделся и вышел из комнаты. Глаза не смыкались этой ночью и сон никак не мог найти своего хозяина. Он бродил по дворцу словно полночный призрак, когда-то живший в нем. Во дворе холодный ветер склонял деревья к земле. Однако многолетние стволы противились ему, не желая быть сломленными. Ноги Мидека сами привели к кузнице. Конечно, она была пуста. "Было бы странно здесь кого-то встретить", – промелькнула мысль в его голове. Он прошел мимо наковальни и увидел заготовочный кусок стали для завтрашнего испытания. И в ту же секунду его разум родил потрясающий по мнению Мидека план. Раз это царская кузница, тогда в ней будет ковать Кенваль, эта заготовка для его меча. Значит, он может заменить сталь на менее прочный металл, который раскрошится при столкновении с другими орудиями. Мидек скорее начал рыться в кладовой в поисках нужного ему материала. "Аскорский алюминий… Этот балван даже не заметит разницы". Алюминий по своим свойствам более мягкий металл и легче поддаётся обработке, нежели сталь. Он забрал брусок под одежды и положил тот, который нашел в пыльных закоулках кузницы. "Удачи вам, Кенваль из Фура", – проговорил Мидек и уверенными шагами пошёл в направлении к крепости. Теперь на его лице появилась усталая улыбка, а веки то и дело стали закрываться сами по себе. Спокойный сон теперь был обеспечен.

Треск сухих дров время от времени издавался из раскаленной печи. Кенваль гипнотически всматривался в огонь. Его лицо было уже горячим от жара выходящим из горнила, но он ни на шаг не отходил на него. Ему нравилось это манящее ощущение тепла.

– Кенваль, – послышался голос позади него.

Мальчик резко обернулся и увидел Цинида – кузнечного мастер, который обучал его этому нелегкому ремеслу.

– Не подходи так близко к огню, – произнёс он своим звонящим басом.

Кенваль прошел к наковальне и стал присматриваться к рабочему месту.

– А где мне взять прихватки? – спросил он, глядя на Цинида.

Тот безмолвно указал рывком головы в её сторону.

– В остальном я тебе не помощник: мне запрещено давать тебе какие-либо советы. Вот заготовка. Бери и делай.

– Хорошо, – покорно сказал мальчик.

– Постой-ка… – сказал протяжно кузнец, глядя на металл.

– Что случилось?

– Мне показалось, что…

– Цинид, – прервал его один из учеников, появившийся у входа, – вас срочно позвал к себе Мидек.