Dein Schl"ussel zum Gl"uck/ Твой ключ к счастью (СИ)

Уже через несколько секунд я мчусь на предельной скорости, не обращая никакого внимания на ограничения, дорожные знаки и лупящий в лобовое стекло дождь. Снова набираю домашний номер — никто не подходит, пробую мобильный Билла — тот же результат.

Только бы не опоздать. Пусть он будет дома. Пусть плачет, обзывает меня, называет, как хочет, пусть побьет, разобьет всю посуду, выбросит и разгромит все. Только не уходит. Я все объясню. Только бы он был там.

— Билл! — кричу, едва открыв входную дверь. — Билл, пожалуйста, ты здесь?

Тишина. Замечаю, что его куртка не висит в коридоре, в комнате тоже не видно ни одной из вещей Билла. Взгляд падает на белый клочок бумаги, лежащий на стеклянном столике у дивана.

Кажется, сердце и вовсе перестает стучать. Дышать я тоже не могу, словно воздух стал чем-то тяжелым липким и тягучим.

Трясущимися руками беру листок.

«Будь счастлив, Томми. За меня не волнуйся»

Глупый. Какой же ты глупый, Билл! Как ты можешь решать за нас двоих?! Надо что-то делать. Надо вернуть его. Отец! Да. Отец. Он непременно должен что-то знать.

— Он позвонил утром, — папин голос тоже звучит немного взволнованно. — Попросил посадить его на самолет обратно в Берлин непременно до вечера. Я сказал, что это будет сложно, но он умолял, говорил, что это очень срочно и что ты не можешь помочь…

— Во сколько этот самолет? — может я сумею перехватить его в аэропорту.

— Около трех, так что он должен сейчас быть уже дома. А что случилось, Том? Брат твой выглядел неважно. — От слов отца больно защемило в груди. — Все, что я смог из него вытянуть это то, что у него какой-то друг близкий умер. Больше он мне ничего не сказал. Проревел всю дорогу, как девчонка.

— Я перезвоню, — все, что я мог из себя выдавить.

— Что слу…

Я повесил трубку, прервав отца на полуслове.

Снова срываюсь с места и мчу в аэропорт, надеясь, что каким-то чудом рейс отменили или Билл сам передумал лететь и сейчас просто сидит там и ждет, пока я приеду. Перебираю в голове все возможные варианты, пытаясь хоть как-то успокоиться и взять себя в руки.

Я готов придушить Монику голыми руками, несмотря на то, что она носит моего ребенка. Мне на все плевать и на всех плевать. У меня отобрали самое дорогое, что у меня было. Если Билл не поймет и не простит, виновата будет она, и я ей отомщу, мало не покажется!

========== 26. ==========

В аэропорту лишь подтверждают то, что я уже и так знаю. Билл улетел. Оставил меня, так и не захотев разобраться в ситуации.

Не выходя из терминала, я сажусь за крайний столик кафе. Видеть вообще никого не хочу. Идти никуда не хочется. Да и собственно говоря, некуда. Возвращаться в пустую квартиру — просто не вариант. Аэропорт не лучшее место для того, чтобы напиться, но сегодня сойдет. Покупаю большую бутылку виски и начинаю пить прямо с горла, игнорируя непонимающие взгляды окружающих. Еще бы, вид у меня не самый лучший. Одежда мокрая насквозь, на туфлях грязь. Ну и хрен с ним, подумал я, присосавшись к бутылке.

Постоянные объявления посадки и регистрации рейсов начинают болезненно отдаваться в голове эхом.

Ладно, Моника — сука. Я тоже хорош, надо было предохраняться. Будет мне урок. Но Билл… Да откуда он знает? Может это вообще была чья-то злая шутка? Как он мог вот так просто все перечеркнуть? Пара слов на бумажке — это не объяснение. Сильно же он меня любит, если ему вот так просто плевать, что сейчас со мной происходит!

Да — отпиваю очередную порцию алкоголя — я бы не оставил, я бы все выяснил сначала. Обидно, что он так легко решил вычеркнуть меня из своей жизни.

Кажется, последние слова я произношу вслух, потому что какая-то женщина с двумя детьми, встает и, бросив что-то не очень приятное в мой адрес, уводит их подальше.

— Вот, еще одна сука, с детьми, — горько усмехаюсь, на этот раз высказавшись специально громко.

— Что это за хам? — слышится в ответ откуда-то со стороны, но я уже не могу разобрать, кто именно говорит, потому что все начинает стремительно расплываться.

— Каулитц, на выход! — кто-то громко стукнул железом об железо, от чего голова тут же словно раскололась на две части.

Блядь, где это я? Оглядываюсь. Темные облезлые стены, бетонный пол, на котором я почему-то валяюсь, отвратительный застоявшийся запах то ли мочи, то ли пота. Я в тюрьме? Почему все так болит?

— Еб твою мать, — только и могу произнести, пытаясь подняться. Тело затекло, голова чугунная.

— Слышь, ты, псих, не поминал бы мать, вали уже отсюда. Зовут тебя, — доносится сипловатый голос где-то рядом.

Навожу фокус. В противоположном темном углу сидят два мужика бомжеватого вида и испуганно смотрят на меня.

— Живее там! — снова этот голос. Наверное, дежурный охранник. Кое-как встаю, шатаясь, плетусь к двери. — Вот, за тебя залог внесли.

Выхожу в коридор и взглядом натыкаюсь на отца. Если он сейчас начнет читать мне нотации, я лучше сразу развернусь обратно в камеру и посижу еще немного. К счастью, он ничего не говорит, только глухо кашляет в кулак, давая понять, чтобы я поторопился.