Действительно ли была та гора?

— Да, у нас красная семья. Мой младший дядя тоже проходил как красный и в конце концов был казнен. И я не хочу жить в стране, где правительство, пустившись в бега, бросило людей на произвол армии противника, а вернувшись обратно, посчитало приготовление каши для армии северян преступлением и казнило за это человека. Хотите убить меня? Убейте! Дядя осмелился поить армию северян сочжу, конечно, он должен умереть! Запах водки, исходивший от девочки, которая умерла, опьянев от барды, до сих пор не улетучился из-под земли. Такой уж у нас несчастный род. Талантливых людей из него убивали, арестовывали здесь и там или уводили в плен. В итоге что осталось сейчас в Сеуле от нашего рода, кроме «пустых орехов»? И чего вы еще хотите, что снова просеиваете нас через это сито? Такие «пустые орехи», как мы, надо сжечь и все!

Я кричала с пеной у рта, пока мы шли в участок. Слова, которые я хотела сказать, рвались из груди, но я слишком торопилась, голос стал садиться, потемнело в глазах, голова начала кружиться. Среди всего, что я наговорила, фраза о том, что мне не хотелось жить в этой стране, не была ложью. Слезы хлынули из глаз, было так больно, словно сердце резали на мелкие куски. Как только мы перешли мост Янхве, детективы начали о чем-то перешептываться, затем только один из них вошел в полицейский участок, а тот, кто вел допрос, повел нас обратно через мост. Дойдя до нашего дома, он отпустил дядю и, схватив меня за руку, собрался идти в другое место. Дядя был против. Он сказал, что, если его отпускают, пусть отпустят и меня, а если меня куда-то ведут, пусть уводят и его.

— Не волнуйтесь, я не причиню ей вреда, — сказал детектив.

Он говорил мягко и солидно, что вызывало доверие. Местом, куда он меня привел, было здание молодежной организации «Силы обороны Родины», находившееся недалеко от дома. Остановившись перед дверью, я сказала детективу, что лучше уж пусть он отведет меня в полицейский участок, чем передаст этим людям. Стоило мне только представить, что меня будут таскать по различным молодежным организациям, провозгласившим себя антикоммунистическими после освобождения Сеула от армии северян 28 сентября 1950 года, как меня затрясло от страха.

— Передать? Кому передать? Я хотел устроить тебя на работу…

При словах «устроить на работу» я насторожилась. Это место не было похоже на то, где давали зарплату. Детектив представил меня начальнику отдела по общим вопросам и сказал, что у меня есть диплом об образовании. Добавив, что у меня немного резкий характер, он попросил его попытаться сработаться со мной и сразу ушел. Я поняла, что ему поручили нормальную девушку на свободную должность. Впрочем, возможно, дело было не в девушке, им просто был нужен кто-то для работы. Судя по поведению начальника, он, беря в расчет мое образование, считал, что жалко использовать меня на подхвате. Кроме того, мне сразу стало ясно, что зарплату тут не дают…

— Конечно, как вы уже поняли, здесь никто не получает зарплату, потому что все пришли после смены власти. Есть только начальники отделов, сотрудников пока нет, поэтому рабочих рук не хватает. Для девушки здесь не совсем подходящая работа. А вы знаете, как составлять официальные документы? — Он говорил бессвязно, задавая вопросы один за другим.

Это была неловкая ситуация, словно я просила принять меня на работу, а он каким-то образом должен был отказать мне.

Я никогда не думала, что в страшном тогда Сеуле, находившемся на самой линии обороны, есть место, куда можно устроиться на работу. Я буквально за минуту до этого тряслась от страха, боясь, что попаду в тюрьму, где меня будут допрашивать и пытать, а теперь думала только о том, как бы поскорее уйти домой, но никак не решалась сделать этого. Мне вдруг захотелось, пусть даже не зарабатывая ни одного пхуна, выходить по утрам на работу, а вечером возвращаться домой. Я была в восторге от одной лишь мысли, что смогу выбираться из дома. К тому же моя проницательность подсказывала, что даже такая организация выглядела достаточно авторитетным органом власти. До сих пор я подвергалась лишь унижениям со стороны властей, поэтому мне захотелось хоть один раз, находясь внутри аппарата, посмотреть, из чего он состоит. Конечно, больше всего меня привлекало другое — мне хотелось работать. Я была готова даже заискивать перед начальником отдела. Насколько же привлекательной была постыдная мысль, что в каждом роду есть торговец, а работа в этой организации сразу повысит авторитет нашей семьи.

Я желала лишь одного — чтобы у меня хватило терпения. Наконец с уст начальника отдела слетело долгожданное распоряжение: выходи завтра на работу. И только тогда, переведя дух, я заметила в пустой комнате, напротив отдела по общим делам, величественное блестящее пианино. Оно выглядело таким роскошным и мирным, что я не поверила своим глазам. Какое-то время я не шевелилась, рассматривая его, а затем быстро выбежала на улицу и огляделась. Здание, в котором мне предстояло работать, находилось недалеко от нашего дома, изначально оно было общежитием женской гимназии «Синсон».