Дэйвенпорты

Оливия помнила, как таращился на этот шрам один белый инвестор, когда много лет назад крошка Оливия с мамой пришли навестить папу в мастерской. Отец закатал рукава рубашки, чтобы помочь одному из механиков. И хотя его кисти и предплечья все были покрыты шрамами, один из них привлек внимание того белого инвестора. Кто-то при виде шрама поеживался, а кто-то ухмылялся. Тогда Оливия не понимала таких взглядов и нездорового любопытства. Теперь то, что отец упомянул о расправе над черными в Спрингфилде, о линчевании, о котором сообщили только в «Дефендере», об угрозе ограничений, замаскированных под законы, заставило девушку встревожиться за всех своих знакомых. Внезапно на нее нахлынули головокружение и слабость, и Оливия порадовалась, что сидит. У ее пульса был ненормальный ритм.

Вашингтон ДеУайт бил в набат.

– Ты в порядке, дорогая? – тихо спросила миссис Дэйвенпорт.

Она взяла Оливию за запястье, посмотрела на ее непочатый бокал. Дочь сразу поняла, что значит этот тон. И осознала, что не заметила, когда мать встала со своего места и подошла к ней. Оливия прогнала от себя мысли об адвокате, его призыве на подмогу, обо всем, что значил его визит сюда. Предупреждение, прозвучавшее в вопросе матери, заставило ее сосредоточиться на разговоре.

– Ну конечно, мама, – ответила девушка. – Все отлично.

Оливия наконец пригубила вино, надеясь, что оно успокоит мысли о надвигающемся ужасе, которые звучали в ее голове все громче.

Глава 17 Хелен

Большие часы производили невероятно много шума, отдававшегося эхом, и это действовало Хелен на нервы. Каждое тиканье секундной стрелки приближало ее к срыву. Матрона, которую наняла мать, чтобы отточить манеры девушки, оказалась женщиной без капли чувства юмора, которая по всякому случаю заставляла ее вести себя так, будто их ждет чаепитие с английской королевой. Девушке приелся вездесущий запах лимона и сладкого пирога.

Каждый миг ее дня был дотошно распланирован. Она по-прежнему брала уроки музыки, но все остальные ее занятия проходили под бдительным взором компаньонки. Сегодня они с миссис Милфорд сидели за столиком в углу переполненного чайного кафе в «Маршалл Филдз». Хелен расположилась спиной к стене и со своего места могла наблюдать, как другие светские дамы изящно кушают, а их многочисленные покупки, точно стадо овец, жмутся к их ногам. Благовоспитанные леди смеялись, прикрываясь салфетками и откидывая с лица кудри цвета льна или же воронова крыла. Хелен уже выпила куда больше чая, чем ей хотелось, и поняла, что если она будет все делать абсолютно правильно, то ее ждет жизнь, полная предельной скуки.

Хелен потянула за лиф платья, надеясь впустить в легкие хоть глоток воздуха. Миссис Милфорд всегда замечала, если Хелен была без корсета, и, чтобы напомнить девушке о том, как важно одеваться подобающим образом, всякий раз назначала какое-нибудь мучительное наказание за ее промах – например вышивание. Ее сверстницы только и делали, что говорили о модной одежде последней коллекции в «Маршалл Филдз». И еще о каталоге из какого-то «Блумингдэйла» в Нью-Йорке. Ни для одного из новых фасонов не требовался корсет. Хелен смотрела на свою компаньонку.

– Плечи назад, мисс Дэйвенпорт, – сделала замечание миссис Милфорд и указала на чайник, стоявший между ними. Пока Хелен разливала чай по чашкам, ее спутница сказала: – Насколько я вижу, у вас не очень много подруг-ровесниц?

В животе у Хелен что-то странно дернулось.

– У меня не слишком много общих интересов с девушками моего возраста.

Она задумалась: может, все сложилось бы иначе, если бы она не влюбилась в приятную тяжесть гаечного ключа в ладони, в запах смазки, в удовлетворение и гордость, которые она чувствовала, когда получалось что-то собрать своими руками? Когда Хелен выбиралась из-под экипажа или автомобиля, мышцы у нее гудели, Оливия такое ощущение назвала бы «ноющая боль». Хелен не знала, как описать это чувство, но знала, что никакое новое платье, никакая вечеринка не могли бы доставить ей столько же радости. Утром, когда экипаж увозил ее в город, Хелен заметила, как Джон и остальные идут в мастерскую, и сердце ее сжалось.

– Вряд ли это так, – заметила миссис Милфорд. – Вы думаете, вы единственная девушка, чьи интересы лежат за рамками домашнего хозяйства?

Хелен прикусила щеку и обвела взглядом зал. «Неужели у каждой из них есть потаенная страсть?» Она вспомнила сестру.

– Оливия раньше ездила верхом, – сказала Хелен. – Она могла даже самую упрямую лошадь уговорить перепрыгнуть через барьер или дать себя запрячь. Она обожала ездить верхом.

Миссис Милфорд поднесла чашку к губам.

– Интересно, как она справилась с изменениями в своей жизни? Я так понимаю, теперь она нечасто ездит верхом.

Женщина вздернула бровь, словно бросая вызов. И она попала в точку. Хелен редко задумывалась над тем, как Оливия раньше представляла себе свое будущее. Больше размышляла о том, как хорошо старшей сестре удается соответствовать всем ожиданиям родителей и общества.

Хелен повернулась к спутнице:

– Почему вы взялись за эту работу? Стали учить меня?