Декоративка

Они молча танцевали на самом краю, пытаясь столкнуть соперника в яму, и шансы, что они провалятся оба, были очень-очень велики.

От напряжения я превратилась в столб и не могла пошевелиться… одна часть меня подталкивала подбежать к ним и попробовать оттащить от края, другая советовала украдкой обоих столкнуть в ловушку, третья же философски ждала развязки.

И дождалась.

…Ни-ов упал в яму уже мертвым, и, судя по звукам, прямо на колья. То, что я ввиду слабого зрения приняла за «танец» борющихся за жизнь мужчин, оказалось предсмертными конвульсиями раненого ни-ов, который намертво вцепился в соперника и разжал хватку, когда жизнь оставила его. Крови было мало; алое на снегу я заметила лишь, когда схватка закончилась. Напряженный Зен, пошатываясь, опустился прямо на снег, и, взяв горсть, стал умывать лицо и мыть руки… окровавленный кинжал он бросил рядом с собой.

Снова кровь! Снова этот запах!

Меня не стошнило, но я была к этому близка. Мучительный спазм скрутил живот, и я резко согнулась, словно сама получила удар кинжалом… однако ничего наружу не вышло. Последовав примеру Зена, я зачерпнула ладошкой снег и приложила к лицу.

Влажный холод помог сразу, переменив фокус ощущений. Медленно размазывая снежную жижу по лицу, я заставляла себя ровно и глубоко дышать…

Зен поднялся и подошел ко мне.

— Вставай, партнер, — несвойственным ему добродушным тоном произнес он, и мне вспомнился снова тот первый вечер, когда мэнчи поил меня сбитой и улыбался.

— Откуда ты знаешь слово «партнер»? — спросила я, вытирая рукавом лицо и губы.

— Вычитал из книги.

— Ты читать умеешь?! — поразилась я, хотя догадывалась об этом. И все равно, новость о том, что неразговорчивый и хищно-примитивный охотник Зен знаком с имперской грамотой сильно меня удивила.

— Тебя это удивляет сейчас? — проговорил он, приподнимая правильные брови.

«Брови у него тоже подозрительные», — подумала я, качнула головой, отгоняя несвоевременную дурацкую мысль, и начала подниматься. Зен протянул мне руку, и это было для меня еще одним поводом для удивления. В его духе схватить меня за ворот и дернуть вверх, или подпихнуть, или в бок толкнуть, направляя, но не протягивать руку в таком… дружеском жесте.

«Ах да, у нас договор», — вспомнила я, и, приняв его помощь, встала. Мысли, как растревоженные, сбитые с толку пчелки, поносились еще немного и упорядочились.

— Зен… — собравшись, сказала я тихо. — Ты убил человека.

— Который хотел убить меня. Причем дважды.

Я хотела что-то ответить, но поняла, что, по сути, выбора у мэнчи не было. Если бы он не защищался, то его убили. Если бы только защищался и не убил сам — дружки этого ни-ов явились бы по наши головы и нас самих потом в яму кинули. Точнее, одного Зена… я бы, как трофей, досталась этому ни-ов…

Легко рассуждать о гуманизме и ценности человеческой жизни, сидя на мягоньком диване в своей безопасной квартире, но когда дело доходит до леса, хищников и их добычи, то вопросы гуманизма становятся неактуальны. Совсем.

Я осторожно подошла к краю, и быстро, очень быстро посмотрев на труп, отвернулась. Естественно, посмотрела я в яму не из любопытства, а чтобы самой убедиться, что ни-ов, чьего имени я даже узнать не успела, мертв. От увиденного мне вновь стало плохо, перед глазами все померкло, и я рванулась куда-то вперед, подальше от ямы, от кольев, от трупа…

Сильные руки схватили меня за плечи, удержали.

— Что с тобой? — спросил Зен удивленно.

— Что-что… он как шашлык насадился, внутренности наружу, над ними парок… меня сейчас вывернет…

— На меня смотри.

Я послушалась и посмотрела на Зена только потому, что возникла в моей голове коварная мысль о том, что неплохо будет, если меня вытошнит прямо на него: это будет изумительная иллюстрация моего к нему отношения. Но меня так и не стошнило, а внимательный волчий взгляд мэнчи сработал как охлаждающий душ, так что мне стало даже лучше. Враги отлично мобилизуют.

— Я думал, дикарки покрепче, — с усмешкой сказал Зен.

— А я думала, что охотники глазастые и не попадаются в такие ловушки, — парировала я.

Мэнчи отпустил меня и оглянулся.

— У нас мало времени. Надо завалить яму и скрыть следы.

Я тяжело вздохнула, но возражений у меня не было.

Мы закончили, когда уже сгущались сумерки. Лес, утопающий в лесах, и отголоски гула — то ли настоящего, то ли фантомного — весьма угнетающе действовали на мою нервную систему. К тому же я замерзла: теплая сырая погода куда коварнее в плане простуды, чем крепкий мороз.

— Да уж, — прервала я молчание. — Сходили на охоту.

— Не бери в голову.

— Не могу я перестать думать об этом ни-ов… я до сих пор ощущаю тяжесть его тела, его взгляд на себе…а ты убил его, а я помогала зарыть тело… очешуеть, как меня мотает жизнь…

Зен остановился и оглянулся на меня; его глазищи вспыхнули, как фары.

«Точно волк», — подумала я.

— Тяжесть тела? — переспросил он металлическим голосом, и подался ко мне. — Ты что, забыла про наш договор? Про то, что ты моя д…

Я вскинула бровь и сложила руки на груди.

— … Мой партнер, — исправился он.