Декстер во тьме

Они рассеялись по новым хозяевам и затаились. Многим удалось выжить. Но за тысячелетия ОНО усвоило, как важно ждать. В распоряжении ОНО было все имевшееся время, и ОНО могло позволить себе терпеливо, неспешно вести охоту и убивать удравших, а затем не спеша, тщательно восстанавливать великую и чудотворную веру в ОНО.

ОНО поддерживало поклонение ОНО, скрытое, но живое.

И ОНО поджидало других.

Глава 37

Как мне очень хорошо известно, мир — неприятное место. Не счесть ужасов, которые могут в нем случиться, особенно с детьми: их может забрать какой-нибудь незнакомец, или друг семьи, или разведенный отец; они могут уйти куда-нибудь и пропасть, провалиться в канализацию, утонуть в бассейне соседа, а при приближающемся урагане всяческих напастей еще больше. Перечень ограничен всего лишь воображением детей, а у Коди с Астор запасов воображения хватало.

Только, когда Рита сообщила, что дети пропали, я не подумал ни о канализационных колодцах, ни о наездах, ни о бандах на мотоциклах. Я знал, что случилось с Коди и Астор, знал это с холодной, твердой уверенностью, которая была яснее и реальнее всего, что Пассажир когда-либо нашептывал мне. Одна мысль рвала мне мозг, и я не сомневался в ней.

В те полсекунды, что ушли на осознание слов Риты, голову мне заполонили обрывки картинок: преследующие меня машины, ночные визитеры, колотящие в двери и окна, парень-жуть, передающий свою визитку через детей, и — самое убедительное — жгучее заявление профессора Келлера: «Молоху нравились человеческие жертвы. Особенно дети».

Я не понимал, отчего Молоху хотелось именно детей, зато без малейшего сомнения знал, что забрал их он (она или оно). И знал, что ничего хорошего Коди с Астор это не сулит.

Не теряя времени, я примчался домой, лавируя в потоке машин, как истинный житель Майами, и уже через несколько минут вылезал из машины. Рита стояла в конце дорожки под дождем, похожая на маленькую обездоленную мышку.

— Декстер… — произнесла она, вместив в свой голос всю пустоту мира. — Прошу, о Боже, Декстер, найди их.

— Запри дом, — велел я, — и идем со мной. — (Она глянула на меня так, будто я велел ей бросить детей и отправиться в боулинг.) — Быстрее! Я знаю, где они, но нам потребуется помощь.

Рита повернулась и побежала к дому, а я вытащил мобильник и набрал номер.

— Чего, — отозвалась Дебора.

— Мне нужна твоя помощь.

Последовало краткое молчание, а потом раздался сухой невеселый смешок.

— Господи Иисусе! Ураган надвигается, по всему городу плохие парни в пять рядов выстраиваются в ожидании, когда электричество вырубят, а тебе нужна моя помощь.

— Коди с Астор пропали. Они у Молоха.

— Декстер… — раздалось в телефоне.

— Я должен найти их быстро, и мне нужна твоя помощь.

— Гони сюда, — сказала Дебора.

Я убирал телефон, когда подошла Рита, шлепая по уже образовавшимся лужам.

— Я все заперла, — доложила она. — Но, Декстер, что, если они вернутся, а нас нет?

— Они не вернутся. Если только мы не привезем их.

Очевидно, не на такое утешение надеялась Рита. Она прикусила руку, сжатую в кулачок, и вид у нее сделался таким, словно она еле-еле сдерживается, чтобы не сорваться на крик.

— Рита, садись в машину! — Я открыл ей дверцу, а она все смотрела на меня поверх костяшек пальцев. — Давай! — подгонял я, и она наконец забралась в машину.

Я уселся за руль, завел мотор и развернул машину на выезд.

— Ты же сказал, — пробормотала Рита, и я с облегчением заметил, что она убрала кулак ото рта, — ты сказал, что знаешь, где они.

— Это верно, — ответил я.

Я выехал на шоссе номер 1, не глядя по сторонам, и помчался сквозь редеющий поток машин.

— Где они? — спросила Рита.

— Я знаю, у кого они, — пояснил я. — Дебора поможет нам выяснить, куда их увезли.

— О Боже, Декстер! — воскликнула Рита и начала тихо плакать.

Даже если бы я не вел машину, то и тогда не знал бы, что делать или что говорить, вот и сосредоточился на том, чтобы мы живыми добрались до управления.

В очень уютной комнате зазвонил телефон. Аппарат не издавал ни щебетания, ни мелодии сальсы, ни даже фрагмента из Бетховена, как современные мобильные телефоны. Их заменяло простое мурлыкающее старомодное звучание, которому и надлежало исходить из звонящего телефона.

И этот консервативный звук хорошо подходил к этой комнате, выглядевшей элегантной и успокаивающей. В ней располагались кожаный диван и два таких же кресла, потертые ровно настолько, чтобы появлялось ощущение любимой пары обуви. Телефон стоял на столике из красного дерева в глубине комнаты рядом с барной стойкой из такого же дерева.