Дела адвоката Монзикова

– А зачем это, а? – Садык уже разделся, но стоял в недоумении.

– Так надо! Понял, а? – только и ответил Аракел.

Мустафа сначала искоса, а затем с нескрываемой заинтересованностью наблюдал за русскими, которые оба балдели, громко и заразительно стеная от удовольствия. Аракел делал массаж так, как видел его неоднократно на Сочинском пляже. Женщины, которых тискал его приятель – Автандил Шавлович Цуладзе, ходили к нему на массаж регулярно и с большой охотой.

Через 15 минут пародии на массаж Садык, тело которого ни то чесалось, ни то горело от растираний, пощипывания и легких ударов Аракела, встал и начал неспеша одеваться.

Мустафа, раздевшись до пояса, подошел к Аракелу и, улыбаясь, повел его к нарам, давая понять ему о необходимости повторения сеанса массажа, но уже для него, т. е. Мустафы. А хитрый Аракел только и ждал этой минуты. Когда Мустафа принял горизонтальное положение, и приготовился к массажу, Аракел нанес громиле точный сильный удар в солнечное сплетение. Гигант согнулся пополам, пытаясь что-то крикнуть, но кроме шипения и яростных гримас он не мог ничего сделать. Тем временем Аракел наносил яростные удары по ребрам и коленным чашечкам своего насильника. Когда после прицельного удара в солнечное сплетение Аракел сломал Мустафе все ребра, обе коленные чашечки и правую руку, турок понял, что самое страшное еще впереди. И действительно, Аракел сел на грудь Мустафе и сунул ему в рот свой конец.

– Соси, пидор вонючий! Соси, еб… мать! – Аракел жаждал крови. Месть его была жестока и коварна.

– А можно я ему тоже дам? – спросил Садык, скорее для проформы, потому что сразу же он начал снимать брюки и трусы.

– Можно, дорогой, можно! Всё можно! У меня будет сосать и Мустафа, и эти пидоры-полицейские. Все будут сосать у меня. – Аракел говорил медленно, уверенно, несколько приглушенно, отчего делалось страшно-страшно.

Инвалид Мустафа из гомосексуалиста превратился в обычного минетчика. Когда Садык уже кончал в рот Мустафе, Балдыбхазбждак вдруг заметил, что в камере что-то происходит. Он со своим напарником ворвался в камеру тогда, когда Садык, радостный от содеянного, слезал с изувеченного тела Мустафы. Аракел нанес точный удар в кадык сначала Балдыбхазбждаку, а затем Саварджабдаку – более рослому и более сильному турку. Оба удара были не только точны и прицельны, но и оказали пагубное воздействие на организмы полицейских. Упав как подкошенные, полицейские даже не заметили, как им переломали конечности и ребра их же дубинками. Да, такого в Турции ещё никогда не было. Оба полицейских отсосали у Аракела и Садыка, а затем оба русских на них помочились. Они не сопротивлялись, т. к. передвигаться им было не только больно, но и просто невозможно.

После того, как Садык и Аракел вышли из камеры, Аракел предложил сжечь к еб… матери весь полицейский участок.

– У тебя нет огня? – спросил Аракел у Садыка, еще не пришедшего полностью в себя после случившегося.

– Ты же знаешь, я не курю! – ответил Садык, застегивавший ширинку на своих брюках.

– А, ладно, надо обшмонать этих пидоров! – бросил Аракел и направился снова в камеру, где корчились от боли трое турок.

Найдя зажигалку, Аракел запалил журналы и прочую турецкую полицейскую документацию, лежавшую на и в столе. Костер медленно разгорался, когда Садык предложил Аракелу открыть камеру, чтобы люди не погибли.

– Жить захотят, пидоры, вылезут как миленькие! – был ответ Аракела.

– А если не вылезут? – спросил Садык.

– Значит, не судьба! – только и ответил Аракел.

Когда русские подбегали к «Мечте аквалангиста», то зарево в центре города только занималось. Хорошо горело что-то, т. к. дым валил черный-черый.

– Ну, что, пидор? Будешь пизд… или будешь партизаном? – спросил Аракел у запыхавшегося от бега Садыка.

– Не, мне нет смысла кому-нибудь об этом рассказывать, – сказал Садык.

– Ну, смотри у меня, – заметил Аракел, собиравшийся первым зайти на свою яхту. – Ты ведь тоже, как и я?! Так что, ты, это – смотри…

– Да я всё понимаю… Не бойся, я не подведу, – сказал Садык и зашел на яхту вслед Аракелу.

Увидев на яхте Монзикова и остальных, взошедшие на «Мечту аквалангиста» ахнули. Однако через пять минут концы были отданы и яхта отчалила. Уже далеко от берега вся команда с интересом наблюдала за большой струей дыма, шедшей в середине города и застилавшей прилегающие районы густой пеленой. Интересно, что это горело?

С востока на запад дул сильный ветер. Море вспенивалось, яхта неслась с бешеной скоростью куда-то вдаль. Настроение у всех было подавленное, поскольку знакомство с Турцией было безрадостным и все впечатления сводились к бегству с нелегальной территории.

Команда плыла навстречу ветру, скорость, брызги, свобода и низко светящее над горизонтом солнце придавало уверенность в завтрашнем дне. Никто не хотел вспоминать плохое, всем было хорошо лишь только от того, что все тяготы и невзгоды остались позади. И лишь у Аракела была полная апатия ко всему. Он не следил за курсом. Яхта бороздила морские просторы самостоятельно.