Дела адвоката Монзикова

Быть может, читатель наивно полагает, что описанные ранее события вкупе с происходящими – чистейшая выдумка? Должен разочаровать скептиков и критиканов, всё, что здесь описывается – правда и только правда, поскольку на фантазии и выдумку у меня нет ни сил, ни таланта, ни желания. Я ведь пишу книгу по рассказам Александра Васильевича Монзикова. Именно поэтому данный роман – есть ни что иное, как дневник отдельных дней (лет) жизни адвоката Монзикова. Собственных идей, наблюдений у меня, разумеется, нет, не было и никогда не будет. Следовательно, всё что здесь описано – чистейшая правда.

Через четыре дня болтания по Чёрному морю «Мечта аквалангиста» успешно проследовала пролив «Босфор» и направилась в сторону Земли обетованной. Такой маршрут, по всей видимости, объяснялся тем, что у Стаса и Влада в загашнике оказалось 4,5 тыс. долларов, что, по мнению Монзикова, было достаточно для расширения культурной программы отдыха всей команды.

К исходу вторых суток пути после отбытия из г. Трабзона Монзикова дважды бил по спине гик мачты, отчего он падал в воду и громко взывал о помощи. Только Монзикову и никому другому приходила в голову замечательная мысль – посмотреть вдаль в прыжке с борта яхты. Подпрыгивая вверх, он часто падал в кокпит, поскольку было скользко и яхту все время качало.

Молодежь в основном молчала и дулась на турецкое гостеприимство. Садык все время прятался. Ему очень хотелось побыть одному. На палубу он выходил лишь для отправления нужды и жалкого подобия помывки несчастного лица и конечностей. И только Дата с Аракелом то и дело переговаривались и тщетно пытались втянуть в разговор свой экипаж. Кроме Монзикова, никто не вступал в полемику, да и Александр Васильевич, почему-то, постоянно матерился, плевался и как-то даже слишком цинично посылал всех на три буквы или, в лучшем случае, в задницу.

– Эй, Садык! – то и дело звал Аракел забившегося в угол Садыка.

– Да, – как-то вяло, без энтузиазма откликался Садык.

– Ты помнишь, что ты мне обещал? – спрашивал Аракел и пытался заглянуть в кокпит, чтобы встретиться взглядом с Садыком.

– Помню, помню! Не беспокойся, – успокаивал Садык Аракела.

– А что ты помнишь? А? – продолжал задавать многочисленные вопросы Аракел.

– Помню, что было в тюрьме, – вяло-вяло выдавливал с большой неохотой из себя Садык.

– А что у вас было в тюрьме? – вдруг подключался к разговору Монзиков.

– А что было – то и было! – обрезал Аракел назойливого Монзикова.

– А, так ты, значит, познакомился с Мустафой? – игриво спрашивал Монзиков.

– Бедненькие, – хихикая и не сдерживая девичьего смеха заметила Ирина.

– Ужас какой! И их – тоже? – спросила Жанна и залилась залихватским смехом.

– А, сучье племя! Так ты всё растрепал вот этим вот, да? – кричал разъяренный Аракел и тщетно пытался ударить бедного, скрюченного, забившегося в угол Садыка. Стас и Влад с большим трудом сдерживали кавказское буйство гневного капитана, а девушки начинали его всячески успокаивать.

Таких сценок за четыре дня было пять или шесть. Все они начинались ни с того ни с сего, а заканчивались бурными выходками горячего Аракела. В конце концов, все уже знали точно, что случилось в полицейском участке с Монзиковым, Жанной и Ириной, Аракелом и Садыком. Более того, первым, со всеми деталями и малейшими подробностями, поделился Аракел. Когда он всё рассказал, то он потребовал от всех без исключения хранить гробовое молчание по всем эпизодам, имевшим место в Турции с каждым из путешественников.

К исходу пятого дня плавания на горизонте показался берег. Самое удивительное было не то, что яхта без навигационных приборов, со слабо подготовленной командой вышла на самый фарватер пролива Босфор, а то, что она преодолела такой длинный путь менее, чем за 5 суток и, заметьте, без особых приключений.

Минут через 40 «Мечта аквалангиста» зашла в пролив Босфор, где усталая и измученная морской качкой команда увидела большое скопление домов, труб, минаретов на фоне цветущих садов и вечно зеленых гор и холмов. Извилистые дороги, плотно застроенные кварталы неказистых домов из ракушечника и известняка, точки автомобилей и людей росли на глазах, превращаясь из сверхмелких в мелкие детали живого макета.

Слева по курсу был турецкий городок Ускюдар, справа – Стамбул. На расстоянии в 1,5 км от берега слышались не только городской гул и зазывные голоса муэдзинов и мулл, но и запахи турецкой кухни. Ни море, ни шум волн не могли заглушить турецкого очаровательного аромата и азиатского колорита. Сделать остановку в Стамбуле было столь же заманчиво, сколь и опасно, особенно после пикантных подробностей Аракела и Монзикова, которые, словно сговорившись, смаковали всей этой мерзостью, происшедшей в полицейском участке.