Дела любви. Том II

Итак, произошел разрыв, каким бы ни был повод, один разорвал отношения, это было ужасно; ненависть, бесконечная, непримиримая ненависть на всю жизнь завладела бы его душой: «Я больше не желаю видеть этого человека, наши пути навеки разошлись, бездонная пропасть ненависти легла между нами». Он признаёт, конечно, что поскольку жизнь – это путь, они идут по нему вместе, но не в каком-либо другом смысле; он старательно избегает того, чтобы его путь пересекался с путём того, кого он ненавидит, мир слишком тесен, чтобы вместить их обоих, ему мучительно дышать с ненавистным одним воздухом; он содрогается при мысли, что вечность снова соединит их вместе. Но любящий пребывает. «Я пребываю, – говорит он, – и мы продолжим наш путь вместе». Разве это не так? Когда два шара (каждый может сам убедиться в этом), ударяются друг о друга так, что один из них в момент удара увлекает за собой другой, разве они не находятся в пути вместе? То, что это произошло в результате столкновения, не видно, это нечто прошлое, которое надо знать. Но любящий не желает знать прошлого, он пребывает, он продолжает путь с тем, кто его ненавидит, и поэтому нет никакого разрыва.

О, какой чудесной силой обладает любовь! Самое могущественное слово из когда-либо произнесённых, и к тому же созидающее слово Бога – «Будь», но самое могущественное слово из когда-либо произнесённых человеком – это когда истинно любящий говорит: «Я пребываю». Примирённый с собой и своей совестью, друг Божий, в завете со всеми добрыми ангелами любящий вступает беззащитным в опаснейшую битву, он только говорит: «Я пребываю». Так что он воистину любящий, он ещё победит, победит своим пребыванием, победит даже более славно, чем тот римлянин благодаря своей нерешительности; ибо пребывание в любви само по себе гораздо более славно. Так что он воистину любящий: нет никакого недоразумения, кроме того, которое рано или поздно должно быть преодолено его пребыванием, нет никакой ненависти, что должна в конце концов сдаться и уступить его пребыванию – если не сейчас, то в вечности. Вот, тот, кто присвоил себе любовь другого человека и владеет ею, должен каждый момент бояться её потерять. Но тот, кто был ненавидим за его любовь, бесконечно уверен в том, что обретёт её. Если не сможет время, тогда вечность вырвет у другого ненависть, откроет ему глаза на «любовь» и тем самым на любовь, которая продолжалась всю жизнь, а теперь пребывает в вечности. Итак, любовь никогда не перестаёт – она пребывает.

Любовь пребывает – она никогда не перестаёт.

   Слишком очевидно, что некий природное добродушие, некое доброжелательное участие и услужливость, которые мы с благодарностью ценим, однако, должны отдать некоторое время, чтобы стать любовью – что это утомляется со временем, или когда оно протекает так медленно, и, значит, длительный период времени. Продолжительность, длительность времени – это безусловно, крайняя необходимость, заставляющая большинство людей ликвидировать свои имения. В мире коммерции чаще бывает так, что дом рушится из-за того, что внезапно он изнашивается, но в духовном мире – столь многих уничтожает длительное время. У людей хватает духовных сил только на мгновение, но на длительное время они становятся непригодными. Но любовь пребывает. О, как хорошо поэты и писатели умеют описывать изменчивость всего, показывать власть времени над всем существующим во времени, над самыми великими, самыми могущественными, самыми славными достижениями, над чудесами света, которые со временем превратились в почти неузнаваемые развалины, над самыми бессмертными именами, которые со временем превратились в туманные легенды.

   Но не может ли с любовью, пока она пребывает, что-то случиться, что она, несмотря на то, что пребывает, изменяется во времени, и это не её вина, а её беда? Тогда отношения будут такими: любовь пребывает, никакие обстоятельства не изменяют её и не заставляют отказаться от неё, но тем не менее она изменяется в то, что мы называем дряхлостью и это несмотря на то, что об этой самой любви можно сказать, что она никогда не переставала.