Дела любви. Том II

   Но любовь пребывает – она никогда не перестаёт. Ибо в самой духовной любви есть источник, берущий начало в вечной жизни. И то, что этот любящий тоже с годами стареет и когда-то умирает, ничего не доказывает, ибо его любовь пребывает вечно молодой. В своей любви он не держится за временное существование, как это делает земная любовь, зависящая от временного существования, ибо для его любви вечность – истинное время года. Когда он умирает, он просто достигает цели, когда он умирает, оказывается, что он ждал не напрасно. Увы, когда умерла юная девушка, тогда мы просто говорим: «К сожалению, оказалось, что она ждала напрасно». Как может любовь, которая пребывает, дряхлеть? Как может обветшать бессмертие? Но что дает человеку бессмертие, как не любовь, которая пребывает? Ибо земная любовь – самое прекрасное из преходящих вещей временного существования, но в то же время самое хрупкое его изобретение. Поэтому здесь кроется более глубокое противоречие. У девушки не было вины – она была и осталась верной своей любви. Но с годами её любовь несколько изменилась. Это изменение заложено в природе земной любви. Противоречие заключается в том, что при самом искреннем желании, при готовности к самопожертвованию, нельзя в самом глубоком смысле быть безоговорочно верным или пребывать в том, что само по себе не пребывает вечно – а земная любовь не пребывает вечно. Сама девушка, может быть, и не понимала, как это связано, но именно это упорство противоречий самой себе и сделало её смерть печальной. В том, что она стала жертвой, нет торжественности вечности, и поэтому, ни её вдохновения, ни её возвышенности, но в этом есть печаль временного существования, и поэтому оно вдохновляет поэта.

   Юная девушка угасла. Даже если бы «он» и пришёл, то есть пришёл до того, как пришла её смерть, всё равно было бы уже слишком поздно. Она осталась, но время лишило её желания, желания, которым она жила, и это же желание поглотило её. Напротив, тот, кто любит в самом глубоком смысле, тот, кто пребывает, не дряхлеет, его любовь не иссякает. Если тот, кто не понял его, тот, кто охладел к нему, тот, кто ненавидел его, вернётся, он найдет его неизменным, неизменным в том же стремлении к вечному и с тем же тихим спокойствием во временном. Его любовь вечна, связана с вечностью, покоится в вечности, поэтому каждого мгновения он ожидает так же, как он ожидает вечности, и поэтому не испытывает беспокойства, ибо в вечности достаточно времени.

   Когда ожидание любви по сути делает человека дряхлым, это должно быть потому, что его ожидание находится в зависимости от времени, и время обладает властью решать, исполнится ожидание или нет. То есть, ожидание – это в основном временное ожидание, но в таком ожидании нет любви, которая пребывает. То, что это ожидание по существу является чисто временным, придаёт ожиданию беспокойство. Время действительно не существует без беспокойства, оно не существует для бессловесных животных, которые совершенно лишены беспокойства, и часы, показывающие время, не могут этого сделать, когда останавливается движение. Но когда беспокойство, как это бывает в чисто временном ожидании, колеблется между исполнением и неисполнением так, что движение ускоряется во времени из-за того, что время проходит, и течение времени ускоряет беспокойство, поскольку о, да, если исполнение не наступает вовремя, то оно не наступает вообще – если это так, ожидание угасает. В конце концов беспокойство вроде бы исчезает, но, увы, так же, как болезнь перерастает в чахлость. Но у любящего, который пребывает, есть вечное ожидание, и это вечное уравнивает беспокойство, которое колеблется во времени между исполнением и неисполнением, но независимо от времени, ибо исполнение ни в коем случае не становится невозможным из-за того, что время прошло: этот любящий не истощается.

   Какая верность в любви, которая пребывает! Мы отнюдь не желаем унизить любящую девушку, будто с её стороны была какая-то неверность (увы, неверность – неверному!), что она с годами слабеет и угасает, так что её земная любовь изменилась той переменой, которая и есть та самая перемена любви с годами. И всё же, всё же – да, это странное переплетение противоречащих друг другу мыслей, но даже высшая верность в земной любви не может быть ничем иным, как чуть ли не неверностью, потому что сама земная любовь не вечна. Противоречие заключается не в девушке, она осталась верна, противоречие, от которого страдала сама девушка, в том, что земная любовь не вечна, и поэтому невозможно с вечной верностью относиться к тому, что само по себе не вечно. Какая же верность любви – оставаться совершенно неизменным, без малейшего ослабления, одним и тем же в каждый момент, когда бы, в какое бы время и час ни вернулся к любящему непонимающий, враг, ненавистник! То, что пребывающий никогда не дряхлеет, для него самого является вечным приобретением, но это также, и так мы здесь считаем и так считает он сам – это дело любви в верности тому, кого он любит.