Дела семейные

Джехангир, в качестве специалиста по кормлению деда, помог ему справиться со стручковой фасолью. Йезад отметил, что теперь у чифа не только частная лечебница, но и личный дворецкий – чего еще ему желать?

Нариман не понял, прозвучала ли нотка недовольства в словах Йезада или ему это почудилось?

– Я действительно счастлив, что у меня такая семья, – ответил он. – Компенсация за все, чего я лишен.

– Надо решить, кто где ляжет спать, – сказала Роксана.

Кухня исключается, рассуждала она, там и мыши есть, и тараканы, сколько она ни травит их. Спать в коридорчике между кухней и туалетом негигиенично. На полу у входной двери вечно появляется сырое пятно, которое непонятно откуда берется. Значит, остается балкон.

– Йиппи! – завопил Джехангир. – Класс! Я поставлю палатку и устрою в ней полночный пир!

– Отставить, – сказал Мурад, – балкон нужен командиру эскадрильи Бигглзуорту в качестве базы для проведения секретных операций.

– Единственное решение вопроса – балконом пользуетесь по очереди, – твердо сказал Йезад. – Дедушка проведет у нас три недели. Скажем, двадцать дней. Значит, по десять ночей на каждого.

Йезад подбросил монетку, чтобы определить, кто первый.

– Решка! – крикнул Мурад и выиграл.

Два тощих матраса с топчана расстались друг с другом: один остался для Джехангира, другой отправился на балкон.

– Надеюсь, польет сильный дождь, – размечтался Мурад, – тогда будет похоже на операцию Бигглза, когда его «харрикейн» разбился на Суматре в шторм.

– Вот глупый мальчишка, – укорила его мать. – Молись, чтобы не было дождя. Что мы будем делать, если намокнет матрас? Опять мне придется возиться с твоими лекарствами, на которые у нас и денег-то нет.

Йезад старался успокоить ее страхи: маловероятно, чтобы ночью пошел дождь, а завтра он попробует соорудить на балконе навес. Но Роксана не хотела рисковать.

– Начало сентября. Если Мурад расхворается, я не знаю, как справлюсь с ним и одновременно с папой.

Роксана пригрозила, что сама ляжет на балконе, если он не будет стопроцентно защищен от дождя.

Мурад занервничал, чувствуя, что приключение может не состояться.

– Все в порядке, мама, – заверил он, – мы с папой придумаем для балкона плащ с капюшоном и галоши!

Порывшись на полках перед кухней, они обнаружили два небольших хлорвиниловых полотнища, достаточных, чтобы закрыть балконную решетку, но не нашли ничего для крыши.

– Спроси у Вили, – сказал Йезад Роксане, – может, у нее найдется брезент или что-то вроде того.

– Сходи сам. Я терпеть ее не могу, с этими вечными «дорогая», «милая» и с игрой на деньги.

Вили Кардмастер, или Лотерейная царица, как прозвал ее Йезад, женщина примерно его возраста, жила с матерью в соседней квартире. Она любила порассуждать о преимуществах своей незамужней жизни, уверяя, что ей и не нужен муж – будет целыми днями ныть и жаловаться, а по ночам спать не даст своими домогательствами. Хотя на мужчин томно поглядывала, будто оценивая.

Жизнь Вили была заполнена домашними хлопотами и уходом за больной матерью, которая к старости ссохлась до размеров шестилетнего ребенка. Вили без особого труда поднимала мать на руки, когда нужно было перенести ее с кровати в ванную, устроить в креслице на балконе или посадить за обеденный стол. Вили так и носила ее на руках, как морщинистую куклу.

А время, которое удавалось высвободить, Вили целиком посвящала толкованию снов. Вили приписывала числовые значения предметам и событиям из сновидений, и на эти числа делала лотерейные ставки. Подпольная лотерея под названием «Кубышка» давно стала нитью, на которую низались минуты и часы ее дня. Вили постоянно просила друзей, знакомых, соседей, прислугу соседей рассказывать, что им приснилось; кто соглашался, с теми она делилась тайнами своих вычислений. Вили охотно делала ставки и за других, имея на этом скромную мазу. У нее был знакомый лавочник, который собирал ставки в «Кубышку», и Вили каждый день забегала к нему в лавку.

– Ах, Йезад-джи, – радостно встретила она гостя. Почтительную приставку «джи» она добавляла к имени каждой особи мужского пола, независимо от возраста и положения.

– Извини за беспокойство, Вили.

– Что толку от соседей, если их даже побеспокоить нельзя? Заходите, дорогой, беспокойте сколько угодно!

Йезад последовал за духовитой фигурой, облаченной в халат. Это длинное широкое одеяние с пуговицами спереди прекрасно маскировало ее телеса. Она носила свой халат не снимая, от стирки до стирки, что означало дня три-четыре. Вили в нем и спала, и возилась на кухне, и ходила за покупками – правда, с существенным добавлением: при выходе из дому поверх халата наматывалось сари. И довольно необычным способом – оно держалось на талии с помощью полудюжины английских булавок, поскольку под ним не было нижней юбки, за пояс которой обыкновенно заправляют сари. Вили называла свой халат универсальным туалетом.