Дела семейные

Достал конверты. Многие были пусты — в начале месяца платили по счетам. Стал опустошать те, в которых что-то было: «Хлеб и масло», «Молоко и чай», «Рис и сахар»… и на мгновение ему почудилось, будто он продукты из них выгребает… «Без фокусов, — одернул он себя. — Завтра все вернется сторицей».

Но почему, почему ему кажется, что он обкрадывает семью? Господи, если бы он мог рассказать обо всем Роксане… Но она в жизни бы не согласилась в этом участвовать! Не только из отвращения к азартным играм — она бы сказала, что риск чересчур велик.

Наспех пересчитав деньги — всего около семи сотен рупий, — он положил их в бумажник, вернул на место пустые конверты и подошел к двери.

Взялся за ручку и заколебался. А что, если сон Вили…

Рывком открыл задвижку. Вышел как ни в чем не бывало и двинулся в коридор.

— Прошу тебя, Йезад, — взмолилась Роксана, — что случилось? Куда ты?

— Хочу пройтись.

Он с лязгом закрыл дверь лифта и спустился вниз. Потоптавшись у парадного, на цыпочках стал подниматься по лестнице.

Шаги по каменным ступенькам гулко отдавались в пустоте. На втором этаже раздался смех, и он замер. Из-за двери доносились веселые детские голоса, маленькая девочка просто верещала от удовольствия, женский голос звал ужинать…

Ему хотелось бежать от этих звуков. Их привычность рвала ему душу, напоминая о происходящем в его собственной квартирке, еще недавно такой же уютной, счастливой и полной любви…

И все это восстановится, сказал он себе. Как только он возьмет верх над обстоятельствами. Он поднялся на третий этаж и поскребся в дверь Вили.

Не здороваясь, он вынул деньги из бумажника.

— Быстро, — сказал он, — беги к своему лавочнику и поставь за меня.

Вили растерялась от непривычно резкого тона, но ответила в обычной игривой манере:

— С удовольствием. Но вы уверены, мой дорогой? Такая сумма…

— Не твое дело. Быстро, пока еще принимают ставки!

Она без звука взяла деньги, обиженная поведением лотерейного коллеги — совершенно не в духе игры!

…Часам к девяти он забеспокоился по поводу первой цифры. Облокотившись о балконные перила, он ждал, мечтая о дуновении ветерка. Ноябрь, а жара как в мае, когда она только спадет? Какой будет первая цифра? Один. Должна быть единица.

В половине десятого он объявил, что хочет пройтись.

— Опять? — Измученный голос Роксаны прозвучал скорей утвердительно, чем вопросительно.

Йезад поймал взгляд, которым она обменялась с отцом.

— Ты что, установила для меня правила и квоты? Как Куми для него?

— Это ты похож на Куми, глупости говоришь, как она!

— Шуточка с половинкой. Следишь за каждым моим движением. Если я говорю, что хочу пройтись, у тебя сразу сто вопросов…

— Иди куда хочешь! Иди, беги, ползи, я не знаю, что у тебя на уме, и знать не хочу!

Он хлопнул дверью лифта и, повторив маневр, через пару минут постучался к Вили.

— Ну что?

Вили расплылась в улыбке.

— Один, мой милый, первая цифра один.

Увидев облегчение на его лице, Вили решила помочь:

— Еще не поздно отменить ставку на второе число, если вы не доверяете моему сну. Лалубхаи согласится из любезности ко мне.

Йезад не ответил.

— Вы же получите выигрыш по первой цифре.

Йезад быстро подсчитывал: он поставил семьсот восемьдесят пять рупий. Значит, он уже выиграл в девять раз больше, то есть уже выиграл… семь тысяч шестьдесят пять!

«Фантастика, — подумал он, — хватай и…»

Но если вторая цифра выйдет восьмерка, то… Сколько же он выиграет?

— Дай карандаш, Вили!

Он писал прямо на входной двери. Полученный ответ потряс его: шестьдесят три тысячи пятьсот восемьдесят пять!

Достаточно, чтобы за все заплатить. Даже отремонтировать потолки у Джала и Куми.

Голос Вили вторгся в подсчеты:

— Если отменять ставку, так мне нужно прямо сейчас бежать.

— Нет, — распорядился он, — ставка остается.

И, осознав резкость своего тона, улыбнулся Вили:

— Прости меня, такой стресс!

— Я понимаю, — ответила она и погладила его по плечу.

Упершись рукой в матрас, Йезад перевернулся на спину. От резкого движения колыхнулось изголовье кровати. Он проворчал, что в комнате невыносимо душно. Стянул ногами простыню и вытер о пижаму вспотевшие ладони. Через секунду он снова натянул простыню, дрожа от холодного пота.

Приподнявшись на локте, посмотрел на часы. Как же они громко тикают, ничего удивительного, что он не может заснуть. И циферблат в темноте не разглядеть, светился, когда часы были новые, а теперь потускнел.

Прищурившись, всмотрелся — половина первого. Закрылась лотерея.

Роксана пыталась успокоить мужа, приобняв его, но почувствовала, что он напрягается, и убрала руку. Она лежала без сна, спрашивая себя, не приближается ли конец их семейной жизни, раз даже ее прикосновение неприятно ему.

Постепенно он перестал метаться и ворочаться, она почувствовала, что он засыпает. Несколько раз он еще конвульсивно дернул ногами в темноте, потом заснул, прижав колени к животу.