Дела житейские и духовные: Мудрость, доброта и юмор духовников и старцев XIX–XX веков

Патриарх Тихон (в миру Василий Иванович Белавин) — патриарх Московский и всея России, первый после восстановления Патриаршества в России. Канонизирован в лике святителей Архиерейским Собором РПЦЗ в 1981 году и Архиерейским Собором РПЦ в 1989 году. Канонизация Святейшего патриарха Тихона была первым шагом к прославлению новомучеников и исповедников Российских, пострадавших в годы революционной смуты и большевистского террора.

«Горько»

Епископ Ковровский Афанасий (Сахаров; †1962), прославленный в лике священноисповедника, вспоминал об одном случае, когда проявились характерные для Святейшего патриарха Тихона, в те годы архиепископа Ярославского и Ростовского, мудрость и простота:

«В один из многочисленных объездов своей довольно обширной епархии владыка Тихон заехал в какую-то пошехонскую глушь, в дебри, и посетил находящийся здесь приходской храм, священником в котором состоял семинарист, только недавно получивший духовное образование и женившийся. Естественно, что появление в такой тмутаракани маститого и заслуженного архиепископа, хотя и известного своим благодушием и милостивым нравом, произвело “целое землетрясение”.

Осмотрев храм, владыка по обычаю посетил домик батюшки и угостился предложенным скудным деревенским яством: какими-нибудь пирогами с ягодами, селедкой с луком или солеными грибами — обычными деревенскими деликатесами. Выпил, чтобы не обидеть радушных хозяев, и стопку…

Словом, все обошлось. Поговорив о деле и немного побеседовав о посторонних предметах, владыка, ввиду предстоящего ему дальнего пути, стал собираться.

Когда он вышел в сени, здесь, по старой русской традиции, появилась снова молодая матушка со стопкой, которую она держала трясущимися руками на тарелке: “Посошок — на дорогу!” И батюшка, и матушка, низко кланяясь, просили владыку “не побрезговать”.

Умиленный радушием бесхитростных юных хозяев, архипастырь взял стопку и, пригубив, почувствовал, что это какая-то гадость, поморщился и произнес от неожиданности: “горько”. Услыхав это знакомое, еще недавно так часто слышанное ею слово, молодая матушка, приняв его за известный символический призыв, радостно и порывисто кинулась к своему молодому мужу и, крепко обняв, поцеловала его, смущенного и оторопевшего от неожиданности. Он и все присутствовавшие при проводах до невероятности смутились. Не смутился только один владыка. “Вот так и живите”, — промолвил он, напутствуя эту нежную пару, поцеловал их сам, благословил и уехал».

Истории об архидиаконе Константине Розове

(1874–1923)

Константин Васильевич Розов — легендарный архидиакон начала XX века, клирик Успенского собора Московского Кремля. До сих пор в православной среде рассказывают истории о нем, вспоминают его удивительный голос, богатырское телосложение и замечательные свойства характера.

Как наш архидиакон чуть не оглушил императора Вильгельма II

Протопресвитер Русской армии и флота Георгий Шавельский (1871–1951) вспоминал, как в сентябре 1913 года ему поручили освящение храма-памятника в честь русских воинов в Лейпциге. Шавельский предложил обер-прокурору Святейшего Синода командировать с ним вместе в Лейпциг также лучшего московского протодиакона Розова и Синодальный хор. Так Шавельский с Розовым оказались в Лейпциге.

Шавельский писал позднее:

«Особенное внимание немцев привлекал протодиакон Розов. Красавец-брюнет с прекрасными, падающими на плечи кудрями, огромный рост — 2 аршина 14 вершков, а весом, как уверяли, чуть не 12 пудов, — он действительно представлял фигуру, на которую с удивлением могли заглядываться и русские.

Немцы же у меня спрашивали:

— Это у вас самый большой человек?

— У нас много гораздо больших, — отвечал я.

— О! О! — удивлялись немцы.

…По улицам Лейпцига нам почти нельзя было ходить, ибо… движение публики останавливалось (это факт) и матери пальцами указывали своим детям на протодиакона Розова. Накануне торжества у меня с генералом Жилинским происходило совещание о деталях. Генерал очень беспокоился, как бы протодиакон Розов своим могучим голосом не оглушил Вильгельма.

— Скажите Розову, — просил Жилинский, — чтобы он не кричал. У Вильгельма больны уши. Не дай Бог, лопнет барабанная перепонка — беда будет!

Я передал это Розову. Тот обиделся: