Делегат грядущего

Любуясь сверху отражающими солнечные лучи розовыми снежными вершинами Туркестанского хребта и другими гребнями Кухистана, я думал обо всех внезапно оборвавшихся знакомствах в Ташкенте, о новых друзьях из десятков стран и, конечно, об Улуге. И с досадой сообразил, что в ташкентской спешке я даже не спросил у него ни фамилии, ни адреса. При каждой встрече с ним мне казалось: вот-вот я снова его увижу, и поведет он меня в гости к себе домой… Сколько добрых людей звали меня в гости в Ташкенте, сколько искренних приглашений я получил от зарубежных друзей!.. Все это так сразу, так обидно отсечено серебристым крылом самолета, неторопливо летящего над великолепной горной страной!

…С тех пор прошло много времени. Но я знаю: наша планета стала общедоступнее, в любой стране — достижимее. Жизнь еще сведет меня со многими из моих друзей, которые в самолете мне на миг показались потерянными. И уж, конечно, мне доведется вновь побывать в Ташкенте. Там я приложу все усилия, чтобы разыскать Улуга, и — уверен — найду его!

1960

ПАВЕЛ НИКОЛАЕВИЧ ЛУКНИЦКИЙ

В одном из трех томов книги П. Лукницкого «Ленинград действует» (дневника ленинградской блокады) есть такая запись: «Среди грядок соседних огородов в солнечный день всегда можно увидеть несколько женщин, спокойно читающих книги. Подойдите поближе, вы увидите томик Шекспира, журнал «Октябрь» или сборник рассказов Джека Лондона. Этого автора ленинградцы полюбили по-новому. Но только читают Джека Лондона с чуть ироническим чувством превосходства: что стоят все описанные им трудности — то ли еще испытали мы?»

С подобным чувством может вспомнить Павел Лукницкий дни своей юности, когда он жадно читал книги виднейших ориенталистов, когда еще только мечтал и для себя проложить дорогу на Восток. С тех пор ему привелось стать свидетелем величайших исторических событий и процессов, которые и не снились его литературным вдохновителям. Не только свидетелем, но и участником. Не только участником, но и летописцем. Создателем целого ряда произведений талантливых, вдохновенных, отмеченных знанием жизни, стремлением вмешаться в нее, направить ее.

Лукницкий всегда считал, что, только участвуя своим трудом в труде тех, о ком хочешь рассказать в своих книгах, можно стать настоящим писателем. Окончив Ленинградский государственный университет с дипломом филолога, Лукницкий нанимался матросом на парусные шхуны, чтобы написать свой первый роман — о жизни моряков каботажного плавания. Выпустив в свет этот роман, Лукницкий в 1930 году стал рабочим маленькой геологической экспедиции — отправился с нею на малоисследованный Памир.

«Я спал всегда с винтовкой под одеялом, — вспоминает писатель «свой» Памир тридцатого года, — с винтовкой, у которой пятый патрон был в стволе. Я не снимал на ночь маузера с ремня и клал под подушку ручную гранату, а детонатор прикреплял к теплой шапке, остававшейся на моей голове. А днем, в пути, каждый встречный камень я расценивал с точки зрения его тактических свойств, и в седле у меня всегда хранился неприкосновенный запас галет…» Путешествие действительно не было прогулкой, тем более безопасной: в самом начале пути экспедиция была обстреляна из засады и разгромлена крупной бандой басмачей, один из спутников Лукницкого был сразу убит, а два других захвачены в плен, и только случайность да уменье владеть собой помогли Лукницкому и его товарищам спастись от мучительной казни бегством на погранзаставу. Заново экипировавшись, они вновь отправились на Памир.

После геологических открытий, сделанных в том, 1930 году, Лукницкий, в следующие годы уже занимая крупные научные должности в больших комплексных экспедициях, расшифровал одно из «белых пятен» на географической карте Памира, открыл ряд пиков, несколько ледников и завершил свои исследования самостоятельным открытием на Южном Памире узлового пика высотою в 6096 метров над уровнем моря. Лукницкий назвал его пиком Маяковского — дотоле никому не ведомый, он на полкилометра превышает высочайшую вершину Европы — Эльбрус… Десять тысяч километров, сделанные верхом и пешком только в первых трех высокогорных путешествиях, дали молодому писателю богатейший материал. Лукницкий увидел своеобразие жизни народностей Памира в то переломное время. Литературным результатом экспедиционных исследований стали книги художественной прозы — «У подножия смерти», «Памир без легенд», «Всадники и пешеходы» и другие.

Произведения, создаваемые в путешествиях, рожденные необычными жизненными обстоятельствами, складывающиеся из дневниковых записей, естественно, не склонны поддаваться жанровой регламентации. Гончаров верно заметил, что для описания путешествий нет правил — надо писать просто, зато будет тесно словам.

Последнее особенно ощутимо в книге Лукницкого «Всадники и пешеходы». Впечатления сменяют друг друга бурно, как волны горной реки. Эпизод следует за эпизодом, очерк перерастает в рассказ, рассказ — в повесть. В книге запечатлены образы людей советского Памира. Запечатлены в своеобразии их национальных характеристик.