Дело беглой медсестры

— Нам хотелось бы вернуть мистера Ломакса на свидетельское место… Мы забыли задать ему еще один вопрос.

— Видимо, адвокат избежал ловушки, задавая не те вопросы, на которые делало ставку обвинение, — усмехнулся Мейсон.

Карл Харлей сердито повернулся к Перри Мейсону, но тут же, осознав комизм ситуации, подчеркнутый улыбкой судьи Тэлфорда, сказал:

— Прошу свидетеля вернуться на место.

Ломакс снова занял кресло для дачи свидетельских показаний.

— А не обнаружили вы еще чьи-нибудь отпечатки пальцев на фляге, фигурирующей как экспонат номер один?

— Да, сэр, обнаружил.

— Вы идентифицировали их?

— Да, сэр. В трех случаях.

— Вы сфотографировали их?

— Да, сэр, вот они.

— Прошу суд маркировать их в качестве экспонатов под номерами шесть, семь и восемь, — предложил Карл Харлей.

— Принимаю ваше предложение, — заявил судья Тэлфорд.

— Известно вам, чьи это отпечатки?

— Да, сэр.

— Чьи же?

— Подсудимой, Стефани Малден.

— Как вы установили данное обстоятельство?

— Сравнив эти отпечатки с отпечатками пальцев, взятыми непосредственно у подсудимой.

— А вот теперь, — ухмыльнулся заместитель окружного прокурора прямо в лицо Мейсону, — вы можете возобновить перекрестный допрос.

— Мистер Ломакс, — улыбнулся свидетелю Мейсон, — вы обговаривали свои показания с господином заместителем окружного прокурора заранее?

— Естественно, я объяснил ему, каким должно быть его выступление, — встрепенулся Карл Харлей. — В конце концов, здесь ведь не Суд Присяжных. Зачем же задавать подобные вопросы?

— Чтобы получить на них ответ, — сообщил Мейсон.

— Отвечайте на вопрос, — приказал судья Тэлфорд.

— Да, сэр, обговаривали.

— И обговаривали, в частности, схему показаний?

— Я не совсем понял вопрос, господин адвокат.

— Не рекомендовал ли вам мистер Харлей предъявить Суду во время допроса отпечатки доктора Малдена, и только. А уж на перекрестном допросе, когда я заинтересуюсь другими уликами, вы припрете меня к стенке информацией, что на фляжке найдены отпечатки пальцев моей подзащитной?

Свидетель поерзал в кресле.

— Отвечайте на вопрос! — потребовал Мейсон.

— Ваша Честь, — запротестовал Карл Харлей, — мы впустую тратим драгоценное время. Это же общепринятая практика, что и адвокаты, и обвинители, как правило, обговаривают с ключевым свидетелем стратегию его поведения на процессе, основные тезисы и характер его ответов.

— Мой вопрос несколько шире, — сказал Мейсон, — и я хотел бы получить на него ответ.

— Протест, если таковой имеет место, отклоняется, — распорядился судья Тэлфорд. — Отвечайте на вопрос, мистер Ломакс.

— В общем, дело обстояло именно так, — ответил свидетель.

— И вы пошли на это? — спросил Мейсон.

— А что мне было делать?

— Вы согласились замалчивать обнаружение отпечатков миссис Малден на фляжке до начала перекрестного допроса, а затем при первой же возможности, огорошив меня, запротоколировать этот факт. Верно?

— Ну, в принципе, верно…

— Значит, — подытожил Мейсон, — вы с предубеждением относитесь к подсудимой.

— Что вы, нет, конечно.

— Тогда, ко мне?

— Да нет же, просто я свидетель обвинения.

— Значит, вы предубеждены в пользу обвинителей?

— Мне не нравятся слово «предубежден», — заявил свидетель.

— А мне безразлично, что вам нравится, а что не нравится, — заметил Мейсон. — Я хочу установить, имея на то законное право, наличествует ли в вашей позиции элемент предубеждения. Я выясняю, не предубеждены ли вы в пользу обвинения.

— Не настолько, чтобы исказить в своих показаниях истину.

— Но настолько, чтобы вступить в заговор с прокуратурой и подстроить мне ловушку. Кабы я угодил в нее, пресса представила бы публике подсудимую в самом непривлекательном свете, нанеся громадный ущерб перспективам разбирательства.

— Но, мистер Мейсон, думаю, факты говорят сами за себя.

— О фактах я пока не говорю. Я говорю о вашем поведении, которое само по себе становится в ходе судебного разбирательства значимым фактом. Ведь вы свидетель. Если вы предубежденный свидетель, это неизбежно отразится на ваших показаниях, безразлично, сознаете вы это или нет. Итак, я спрашиваю вас: вы предубежденный свидетель?

— Я свидетель обвинения и воспринимаю себя таковым.

— Другими словами, ваше личное благополучие зависят от выступлений в роли свидетеля?

— Не совсем так.

— В свидетеля вас приглашает прокуратура?

— Да, сэр.

— Значит, ваш профессиональный успех в значительной мере предопределяется вашей готовностью сотрудничать с прокуратурой?

— В общем, да.

— А теперь скажите, какие еще отпечатки обнаружены на фляжке?

— Множество. В том числе смазанные, идентификации не поддающиеся.

— А поддающиеся идентификации, кроме уже упомянутых, имеются?

— Да, там полно, самых разных. Некоторые весьма отчетливы, но как узнать, кому они принадлежат? А…

— Среди этих других отпечатков, — прервал его Мейсон, — а я говорю только об отчетливых, были такие, которые вам удалось идентифицировать путем сравнения с другими отпечатками пальцев?

Ломакс заколебался, перевел взгляд на Карла Харлея, и, наконец, ответил:

— Да, сэр. Я идентифицировал отпечатки Раймона Кастелло, шофера и авиамеханика доктора Малдена.

— Сколько отпечатков?

— Два.