Дело беглой медсестры

— Да. Существуют приборы, анализирующие твердое вещество при посредстве вольтовой дуги, а растворы — при посредстве электрического разряда. Спектр подобного излучения, даже когда материал представлен минимальными количествами, фотографируется в момент световой вспышки, гарантирующей идентификацию материала. Изучая линии на полученном таким образом фотографии, можно сказать, с каким материалом мы имеем дело, наличествуют в нем такие-то компоненты или нет.

— Можете конкретизировать, как именно указанный принцип используется в криминалистике? — спросил Карл Харлей.

Судья Тэлфорд глянул на Мейсона, словно бы ожидая возражений, но тот спокойно смотрел на свидетеля.

— Ну, например, — начал Ломакс, по-прежнему наслаждаясь положением, — для идентификации некоего материала к нему нередко подмешивают мизерные количества идентифицирующего вещества, которого там быть не должно. Это безобидные соединения, неспособные нанести ущерб здоровью. В департаменте, где я служу, этим соединениям присваиваются кодовые номера. Допустим, вещество, которым в данную минуту заняты мои мысли, обозначается кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять».

— Связана эта информация со спектральными линиями? — спросил Карл Харлей.

— Не напрямую. Это кодовый номер. Хотя, конечно, ему соответствует определенная линия на спектрограмме.

— Значит, спектрографический анализ может выявить наличие вещества, которое вы обозначаете кодовым номером «шестьсот восемьдесят два сорок девять»?

— Да, сэр.

— В каких количествах?

— В любых, даже самых мизерных.

— Не довелось ли вам заниматься спектрографическим анализом органов погибшего доктора Саммерфилда Малдена?

— Да, сэр. Я занимался этим.

— И что вы обнаружили?

— Бесспорное наличие вещества «шестьсот восемьдесят два сорок девять».

— В организме покойного?

— Да, сэр.

— Сейчас я предъявлю вам бутылку виски. Вернее, фляжку. Я хотел бы, чтобы Суд обозначил ее как экспонат номер один.

— Предложение принято, — сказал судья Тэлфорд.

— Несколько вопросов по поводу этой фляжки. Вам она знакома?

— Да, сэр. Это металлическая фляжка для виски приблизительно на одну пинту.

— Где была обнаружена эта фляжка? Знаете?

— Да, сэр, знаю.

— Кто ее нашел?

— Я присутствовал при ее обнаружении.

— Где это произошло?

— Изучая причины катастрофы, мы осмотрели буквально каждую пядь земли вокруг самолета. И пришли к заключению…

— Минуточку, — остановил свидетеля судья Тэлфорд. — Защита протестов не заявляла, но Суд по своей инициативе предлагает вам придерживаться исключительно самих фактов, не вдаваясь в рассуждения.

— Слушаюсь, сэр. Итак, мы установили, что самолет врезался в землю со страшной силой. Обломки машины и предметы, к ней относящиеся, валялись в радиусе ста пятидесяти футов.

— Какие, например, предметы?

— Например, черный чемоданчик с хирургическими инструментами и лекарствами на экстренный случай… Какие обычно носят с собой врачи.

— Где вы нашли этот чемоданчик?

— В ста пятидесяти футах от сгоревшей машины.

— И в каком он был состоянии?

— В ужасном. Крышка выворочена, содержимое искорежено, флаконы разбиты, таблетки, вперемешку с осколками, раскиданы вокруг.

— Что еще привлекло ваше внимание?

— Кислородная подушка, которую можно было использовать по прямому назначению и по косвенному, в качестве портативного контейнера. Емкий карман из прорезиненной ткани, вшитый в подушку, позволял прятать в нее предметы небольшого размера.

— Значит, там нашли еще и эту подушку?

— Да, сэр. При мне как раз и нашли.

— Где? Насколько далеко от самолета?

— Футах в пятидесяти.

— В каком состоянии?

— Ее сильно опалило жаром, одна сторона почти обуглилась, скорей, правда, от высокой температуры, чем от пламени.

— Что-нибудь нашли внутри подушки?

— Фляжку.

— Ту самую, что маркирована в качестве экспоната номер один?

— Да, сэр.

— Известно ли вам, кому принадлежала фляжка?

— От других. Сам я этого не знал.

— Искали вы на фляжке отпечатки пальцев?

— Да, сэр.

— И нашли?

— Да, сэр, кое-какие нашли.

— Проявляли их в вашем присутствии?

— Да, сэр.

— И как с ними поступили дальше?

— Я их сфотографировал.

— Вы лично?

— Да, сэр.

— Каким аппаратом пользовались?

— Специальной камерой для фиксации отпечатков пальцев.

— И каковы результаты?

— Четыре великолепных отпечатка пальцев. Они при мне, — ответил Ломакс и достал из портфеля пачку фотографий.

— Подождите, — остановил его заместитель окружного прокурора. — Высокий Суд, вношу предложение маркировать эти снимки в качестве экспонатов номер два, номер три, номер четыре и номер пять.

— Принимаю ваше предложение, — заявил судья Тэлфорд.

— Что представляет собою экспонат номер два, мистер Ломакс?

— Это отпечаток указательного пальца правой руки доктора Саммерфилда Малдена.

— Минуточку, — вмешался Мейсон. — Я предлагаю исключить этот ответ из протокола, поскольку он не соотносится с заданным вопросом непосредственно. Кроме того, он отражает личные мнения свидетеля.

— Но ведь перед нами эксперт-дактилоскопист, — возразил Карл Харлей.