Дело без трупа

— Вы были в Чопли, а затем в Брэксхэме в день, в который Алан Роджерс совершил самоубийство?

— Ну?

— Тогда, почему вы не сообщили имеющуюся информацию?

— Возможно, не хотела.

— Вы знаете, что вам может быть предъявлено обвинение?

— От вас я вполне могу ожидать подобного, даже если я ни в чём не виновата.

— Нет никакой необходимости вести себя нагло. Я приехал задать вам несколько вопросов и хочу получить на них вежливые ответы.

— Тогда поторопитесь их задать и оставьте меня в покое. Мне нужно уходить.

Только на мгновение я подумал, что миссис Уокер собирается встрять в разговор, но, когда она попыталась заговорить, Стьют немедленно заставил её замолчать. Он был полностью на своём месте и владел ситуацией. Он сел на стул, стоящий перед дверью, и повернулся к Смайт.

Я оглядел комнату. Она представляла собой неприятный пример использования дешёвых лаковых красок. Деревянные части были обильно покрыты алой краской, стены — малиновой темперой. Мебель была недорогой, но имелось множество ярких подушек. Позади девушки была кровать, с которой она, по-видимому, встала, чтобы открыть дверь.

Сама она была столь же пунцовой, как фон, с ярко-жёлтыми волосами и избыточным обилием колец. Когда Стьют посмотрел на неё, она демонстративно зевнула.

— Как вас зовут?

— Смайт.

— Имя?

— Стелла.

— Почему тогда вы называете себя Эстель?

— Профессиональное имя.

— Вот как. Что за профессия?

— Сцена. Хористка.

— Сколько времени вы знали Роджерса?

— О, так навскидку не вспомнить. И я сейчас слишком сонная, чтобы думать. Так или иначе, несколько лет.

— Почему вы хотели его видеть?

Мисс Смайт вновь зевнула.

— А как вы думаете, почему? — спросила она. — Только для приятной беседы?

Миссис Уокер больше не могла сдерживаться.

— Она была…

Но перебить Стьюта ей не удалось.

— С вас достаточно, — загремел он.

— О, очень хорошо. Если леди не может…

Стьют, отвернулся от неё к Смайт и его голос заглушил ворчание леди.

— Полагаю, вы хотели получить с него деньги?

— Ну, разве у меня не было оснований для этого? В конце концов…

— И вы их получили?

Последовала пауза, после которой мисс Смайт, казалось, решила, что лучше сказать правду.

— Он действительно сделал мне небольшой подарок, — призналась она.

— И вы отдали ему его письма?

Смайт повернулась к миссис Уокер.

— Снова вы, — сказала она. — Ваше-то какое дело?

Но Стьют не собирался организовывать диспут на эту тему.

— Отдали? — повторил он.

— Ну да.

— Когда?

— Прежде, чем мы покинули её дом.

— Что он сделал с письмами?

— Сжёг.

— Где?

— Там, на пустоши. Я заставила его сделать остановку. Я была вся в синяках от этой чёртовой машины. Не привыкла к таким штуковинам. Если какой-то джентльмен хочет меня куда-нибудь отвести…

— Достаточно. Итак, вы остановились на пустоши?

— Только ненадолго. Ничего такого не было.

— Какого?

— Ой, не надо. Вы знаете, что я имею в виду. Мы остановились только на пару минут.

— Но достаточно, чтобы он смог сжечь письма?

— Да. Он облил их бензином. Ну, он не хотел идти домой с ними в кармане. Затем он пошёл назад к мотоциклу.

— И вы поехали в Брэксхэм?

— Ну, не совсем. Он немного подождал перед въездом в город.

— Зачем?

— Сдрейфил. Он сказал, что хочет посадить меня в поезд в последний момент. Он крутил, как я очень хорошо знаю, с этой занудой Катлер, и, думаю, боялся, что она или её мать узнают.

— Кто-нибудь проходил мимо, пока вы ждали?

— Нет. Не думаю. Ах да. Был носильщик с велосипедом. Вы ещё не закончили с вопросами?

— Не совсем. Что произошло затем?

— Ничего. Он подвёз меня к станции, и я села на поезд.

— И вы поехали прямо в Лондон?

— Конечно. И была страшно рада вернуться. Я никогда не могу долго выдержать деревню. Сплошная слякоть и повсюду навоз. Невозможно сохранить обувь приличной и две минуты.

— Роджерс говорил, что собирается делать тем вечером?

— Кажется, он встречался со своей девушкой.

— Больше он ничего не говорил?

— Ничего, что бы я вспомнила. А в чём дело? Или вы думаете, что он сказал мне, кого он собирается прикончить?

— Он говорил что-нибудь о том, что за ним следят?

— Следят. Нет. Не говорил.

— Сколько он дал вам за письма?

— Это моё дело.

— Сколько? — Тон Стьюта абсолютно не изменился.

— Нет, но в самом деле. Я хотела бы знать, какое право вы имеете врываться сюда и устраивать мне подобный допрос!

— Сколько?

— Немного.

— Я жду.

— Около 20 фунтов.

— Около 20 фунтов?

— Ну, 20 фунтов.

— Где, как вы думаете, он их взял?

— Откуда мне знать? Хотя он действительно говорил что-то о том, что продал какие-то лотерейные билеты или нечто в этом роде.

— Он говорил, кому их продал?

— Нет.

— Он упоминал человека по имени Ферфакс?

— Нет. Не могу припомнить.

—  У вас были сведения, что он ввозил в страну наркотики.

— Нет. Правда, нет. Я бы такое не одобрила. Только не наркотики.

— Почему он остановился и купил верёвку в Чопли?

— Чтобы привязать мой дипломат к багажнику. Он всё время норовил упасть. Я сказал ему, что это опасно.

— Когда вы прочли в газетах, что Роджерс кого-то убил, на кого вы подумали?

— Ни малейшего представления. Знаю только, кого бы мне хотелось… — добавила она, взглянув на миссис Уокер.