Дело Дантона. Сценическая хроника.

ЭРМАН (встает). Допрос обвиняемых окончен, предписанный срок истек вчера. А потому я спрашиваю вас, граждане присяжные, достаточно ли вы проинформированы?

Члены жюри беспокойно поглядывают на галереи, совещаются, выражают сомнение. Настроение публики меняется: с этого момента преобладают активный пролетариат и агенты. Серьезная упрямая агрессивность, пока что в форме напряженной готовности. Среди щеголей и тому подобной публики робость и нечто вроде дурного предчувствия.

…..

РОПОТ (первый – нервный, шепотом). Ах, уже… Ну, скоро увидим… О, а теперь внимание!.. (Второй – удивленный.) Как, уже?!.. Как это может быть? Как же так, они ведь едва начали!..

ОБВИНЯЕМЫЕ, ПЕРВЫЙ РЯД (шепотом). Ну, время близится… Ты дрожишь, не притворяйся! – Это от напряжения. – Все получится. Я совершенно спокоен. – Н-нну…

…..

РЕНОДЕН, ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЖЮРИ (несмотря на то что некоторые выражают сомнение). Да.

Во время совещания, а также сейчас первые неуловимые признаки общения между Дантоном и агентами.

ДАНТОН (вскакивает, как если бы ответ Ренодена был паролем). Слушания закончатся тогда, когда закончу я!

Ропот во втором ряду. Новое потрясение в толпе, страстное и серьезное.

ЭРМАН (равнодушным жестом предоставляет ему слово, одновременно подавая знак жюри, которое с готовностью снова садится). Мы только что вас допрашивали, почему же вы сразу не заявили?

ДАНТОН. Франция! Ты дожила до дня, когда самые прочные столпы Свободы оказались смешаны с немецко-еврейским отребьем и брошены на позорную скамью!

Возбужденный, даже восхищенный шепот. Кое-кто улыбается, качает головой.

ШАБО (под недовольный гул в своем ряду, вполголоса). Кончал бы уже! Хвастал три дня кряду, и все ему мало!

ДАНТОН. Народ! Вся моя жизнь перед тобой как на ладони. Я был тебе товарищем и предводителем пять лет. (Волнение нарастает. Возбужденный шепот.) Мое имя запечатлено на каждой священной странице твоей истории. Во мне, Человеке Десятого Августа, Революция воплотилась в человеческий дух, у меня во лбу сияет знак Свободы! (Ропот, хоть и приглушенный, становится все яростней. Пульс явно участился. Первые аплодисменты – однако очень сдержанные, чтобы не заглушить оратора.) Вместе с тобой я сверг с пьедестала прогнивший трон… (аплодисменты, пока еще сдерживаемые напряженным вниманием, усиливаются) а из груды щебня, оставшейся после него, за месяц создал молодую державу! (С десяток явных одобрительных восклицаний.)

…..

ВОЗГЛАСЫ (пока очень редкие). Народ не забыл, Дантон! – Мы помним, товарищ!

ГОЛОС (неизвестно откуда). …С помощью восьмисот тысяч, которые испарились, не оставив квитанций!

…..

Угрожающий шум возмущения, немногочисленные робкие смешки.

ДАНТОН (со смехом). Вот он, уровень лжи, которой они хотят затмить славу моих заслуг! Граждане, я требую от вас ответа. (Всякий шум прекращается.) Предоставляет ли нам закон свидетелей защиты?

…..

ГАЛЕРЕИ. Да! Предоставляет! Да! Да!!

ФУКЬЕ. Дантон! Нельзя обращаться к галерее!

…..

Три или четыре человека робко его передразнивают. Смолкают при виде угрожающего молчания серьезных сторонников.

КРИКИ (отрывистые, требовательные). Тихо! – Не перебивать! – Пусть говорит!

ДАНТОН (через плечо). А ну покажи мне параграф! Ты забываешь, что этот суд учредил я! Хочешь меня поучить, да? (Перекрикивая колокольчик Эрмана.) Послал ли суд Конвенту наш список свидетелей?

ГАЛЕРЕИ. Да! Да-а.

ДАНТОН. Где они? На большинство вопросов мы ответим, только когда они придут! И по какому праву Эрман хочет закрыть слушания?