Дело двух Феликсов

Оглушенный подъесаул Коровкин лежал ничком на скамье возле тяжелой стальной двери. Нестор Васильевич заботливо наклонился над ним, аккуратно провел рукой по спине, нащупал пальцами шов и осторожно вытащил иглу с черной богиней Кали.

Потом он расстегнул кобуру подъесаула, извлек оттуда наган, положил его в карман и легкой стопой двинулся наверх. Спустя полминуты он входил в кабинет Варенбурга. Кабинет был пуст. Чертыхнувшись, Нестор Васильевич повернулся к двери и замер: на пороге стоял красный дипкурьер Мезенцев.

— Виктор Данилович? — Загорский направил в лицо дипкурьеру коровинский наган. — А ты что здесь делаешь?

Мезенцев успокаивающе поднял руки.

— Тихо, тихо, Нестор Васильевич, эта штука стреляет. Случайно нажмешь — мозги в разные стороны.

— Как ты сюда попал? — повторил Загорский, не повышая голоса.

— Пришел тебя выручать…

— Меня?

Дипкурьер вытащил из кармана записку, протянул Загорскому.

— Вот, Юсупов прислал со своим секретарем. Прямо в посольство. К счастью, попал на меня. Ну, я сразу же руки в ноги и сюда.

Нестор Васильевич пробежал записку глазами, покачал головой. Молодец, князь, не растерялся.

— Ты наган-то убери, неровен час выстрелит, — попросил Мезенцев.

Загорский сунул револьвер в карман.

— Как ты прошел охрану на первом этаже?

— Очень просто, Нестор Васильевич, — голос Варенбурга раздался, как гром с ясного неба. — Виктор Данилович показал охране документы и сказал, что идет ко мне.

Загорский оглянулся. В комнате, только что пустой, невесть откуда образовался полковник. Он довольно щурился на врага, усы его распушились. Потайная дверь, черт подери!

Нестор Васильевич сунул руку в карман, но чья-то железная длань легла на его запястье, а в затылок уперлось холодное дуло пистолета.

— Не советую, — хмуро сказал Мезенцев.

Спустя минуту Загорский сидел в уже знакомых ему мягких креслах и холодно глядел на предателя-дипкурьера и полковника, стоявших напротив. Коровинский наган перекочевал в руки Варенбурга.

— Вы на редкость неугомонный тип, — заметил хозяин дома. — Куда вас ни посадишь, вы все равно выберетесь.

Загорский даже не удостоил его ответом, он смотрел на Мезенцева.

— Надо было сразу догадаться, что ты предатель, — сказал он. — Дипкурьер не поехал назад, а остался в Париже — с какой стати? К слову, как тебе это удалось?

— Бокий велел за тобой приглядеть, — улыбнулся дипкурьер.

Вот как, Бокий? Он что, тоже в деле?

— Нет, просто Глеб Иванович просил тебе помочь в нелегкой твоей миссии. Мы и помогали. И я, и ротмистр со своими офицерами, которых ты едва не покалечил. А они, между прочим, нас охраняли. Точнее, не нас, а груз, который я вез в Париж. Одно плохо, помогать-то мы тебе помогали, а вот что именно ты делаешь, понятия не имели. Зато теперь знаем.

Загорский только головой покачал. И как же не стыдно: красный командир, герой Гражданской, а продался бандитам, контрабандистам!

— Ну, какого цвета я командир, об этом даже отдел кадров не знает, — засмеялся Мезенцев. — С другой стороны, а как без нас, дипкурьеров, обойтись в таком тонком деле? Неужели же таскать тысячные картины по болотам?

— Понятно, — отвечал Нестор Васильевич. — И кто же из дипкурьеров, кроме тебя, занят благородным делом контрабанды?

— Этого я не скажу, — отвечал Мезенцев. — Да и не поможет оно тебе на том свете…

Загорский только плечами презрительно пожал: попадись они ему, он бы их убивать не стал, просто отдал бы суду.

— Конечно, не стал, — отвечал Мезенцев, — ты же гуманист и добрая душа. А мы — люди дела, так что придется…

— …придется отправить вас на свидание с Марксом, — закончил Варенбург, поднимая коровинский наган.

Как выпрыгивать из здешних кресел, Загорский уже знал. Проблема состояла не в этом, а в том, что прыгнуть нужно было не вверх, а вперед. Прыгнуть вперед, кувыркнуться по полу, в падении с маху ударить ногой по руке с наганом, поймать падающее оружие, не думая, влепить пулю сначала в полковника, потом в дипкурьера…

— У-у-у, тварь, колено! — взвыл Мезенцев падая на пол, где уже извивался полковник.

— Да, колено придется лечить, — согласился Нестор Васильевич, поднимаясь и отряхиваясь. — Я ведь гуманист и без крайней необходимости не убиваю. Однако разговор наш не окончен. Полежите тут, скоро я вернусь.

И он решительным шагом двинулся к двери.

— Вы опоздали, — вслед ему прохрипел Варенбург, — Юсупов и его семья — покойники…

* * *

Князь глядел в маленькую змеиную пасть пистолета и понимал со всей отчетливостью, что сейчас его убьют. Но молчать было нельзя, надо было что-то говорить. Ганцзалин шел за его спиной, и бандиты его не видели. Наверняка он уже бросился в обход, чтобы зайти с тыла. Еще минута-другая, и китаец выйдет на авансцену. Вот только есть ли у них эта минута?

— Простите, князь, — сказал светловолосый. — Мы не питаем к вам вражды, это просто бизнес.

— Не трогайте жену и дочку, — попросил Юсупов. — Они ни при чем. Они ничего не знают.

Главарь поморщился.

— Мои соболезнования, князь… Они нас видели. А это значит…