Дело Корнилова

Керенский. Должен признаться, что история с Тихменевым как сквозь сон прошла для меня. Я слышал, что была послана телеграмма с вызовом Тихменева в Военное Министерство, что потом он был возвращен с пути назад и что все это было сделано на основании той телеграммы Филоненко к Савинкову, фраза из которой потом еще была найдена у Корнилова при аресте на блокноте «о коне бледном». Эта история до меня официально не доходила, весь этот переполох был основан на том, что почти сейчас же по приезде в Ставку Филоненко послал Савинкову условную телеграмму о том, что Тихменев ведет против Корнилова («Мирта») войска («коня бледного»). Потом Филоненко объяснил эту телеграмму тем, что как раз в то время было передвижение 3-го корпуса с юга к Ставке…

Шабловский. Не поручался ли тогда, в частности, за Тихменева полковник Барановский, говоря, что относительно Тихменева до настоящего времени никаких подозрений не возникало, и что это и послужило реабилитацией Тихменева?

Керенский. Насчет Лукомского разговор был, – а Тихменевская история до меня не доходила. Только кто-то рассказывал, как курьез, что телеграмма получена такого мистического содержания. Может быть, я путаю, но, кажется, было так.

[Генерал Тихменев был Начальником военных сообщений при Ставке, а следовательно, распоряжения о перевозке войск посылались из Ставки за подписью этого генерала. Но Тихменев мог делать такие распоряжения, только получив соответствующий приказ Штаба. Таким образом, роль Начальника военных сообщений чисто техническая и служебная. Случай с ген. Тихменевым совершенно ничтожный, почти комический, затронут был Следственной Комиссией, видимо, в связи с той версией, которую усиленно развивал Филоненко и некоторые другие: заговор-то был, но только нити шли из Штаба, а Керенский, успокаиваемый Барановским, закрыл на это глаза… В действительности недоразумение с Тихменевым случилось потому, что во время приезда в Ставку ген. Корнилова туда же шел третий корпус, который был вызван после событий 3–5 июля, для расквартирования в районе Ставки. Дело в том, что, получив ложное сообщение о победе большевиков в Петербурге, Могилевские их советские товарищи пытались произвести такой опыт со Ставкой и являлись уже к генералу Брусилову с предложением о таковом подчинении им. В разговоре по этому поводу выяснилось, что Ставка, собственно говоря, совершенно беззащитна против всякого озорства. А ведь внести, хотя бы только временную путаницу в деловой механизм Ставки – предприятие слишком соблазнительное не только для русских большевиков!.. Поэтому мы с Брусиловым и решили усилить охрану в Ставке. Вот и все.

Председатель. Затем приезд Корнилова 3 августа. Причина, цели и все, что имело здесь место. И Корнилов и Савинков высказываются по этому поводу очень подробно.

Керенский. 3 августа. Корнилов приезжал для…

Раупах. Для изложения стратегического положения вещей…

Керенский. Да, Да…

Председатель. Они ссылаются на записку, которую Савинков написал Корнилову и передал через Министра Терещенко. В связи с этим Корнилов дает обширное показание, говорит, что тут произошел перелом в его представлении…

Керенский. В его показании говорится, что я сказал… Не говорите тут всего.

Шабловский. Да, а Савинков ему записку дал… Корнилов был вызван Правительством или явился, как 10-го, по вызову Савинкова?