Дело лошади танцовщицы с веерами

— Давайте-ка будем откровенны, — сказал Гамильтон Бюргер. — Джон Каллендер оказывал на вас давление?

— Да, оказывал.

— В какой форме он это делал?

Фентон заерзал в своем свидетельском кресле.

— Я работал на него. И подделал его имя на нескольких чеках для того, чтобы покрыть недостачу. Он заполучил эти чеки. И угрожал привлечь меня к суду.

— Что-нибудь еще?

— Когда он попытался травить через меня мою сестру, меня взяло отчаяние. На лошади сестры я отправился на ранчо Джона Каллендера. Я вошел прямо в дом, и мне удалось попасть в комнату, где хранились все его записи. Я смог вскрыть сейф. Когда мимо окна проходил ночной сторож, он увидел свет от моего фонарика. Он направил луч своего фонаря в окно, засек меня у сейфа и позвал на помощь. Я выбежал из дома со стороны веранды, вскочил в седло, и лошадь пошла галопом. Охранник выстрелил.

— Куда попала пуля?

— Она задела лошадь и застряла в седле.

— Вы почувствовали эту пулю? Почувствовали удар от нее?

— Да, сэр. Я почувствовал, как она прожужжала и впилась в седло.

— Вы предприняли какие-либо меры для того, чтобы убедиться, что пуля засела в седле?

— Да, сэр.

— Что именно?

— Меня охватила паника. Я спрыгнул с лошади и хлестнул ее арапником, чтобы она убежала. А сам на перекладных добрался домой.

— Вот теперь вы сказали все, — произнес Бюргер елейным голосом. — Вы не пытаетесь приуменьшить свои собственные грехи. Как это ни неприятно, но вы признаете, как свидетель, что вы совершили подлог, что вы явились в дом Джона Каллендера и попытались похитить содержимое его сейфа?

— Да, сэр.

— И Каллендер был осведомлен об этом?

— Да, сэр.

— И что он собирался предпринять?

— Он пытался принудить мою сестру возвратиться к нему, угрожая, что в противном случае примет в отношении меня меры.

— И он хотел обсудить все это с вами?

— Он не хотел ничего со мной обсуждать, он хотел обо всем этом сказать мне.

— А когда вы обнаружили, что Джон Каллендер лежит мертвый на полу в своем номере и в груди у него торчит японский кинжал, вы просто решили исчезнуть и выскочили оттуда, чтобы никто вас при этом не заметил. Правильно?

— Да, сэр. Но это только частично так.

— А что здесь не так?

— После того как я стал обо всем этом думать… После… в общем, на следующий день… Я отправился в полицию.

— По своей воле?

— Да, сэр.

— И сделали в полиции письменное заявление?

— Да, сэр.

— Но в это время, — вкрадчиво продолжал Бюргер, — вы еще не знали, что ваша сестра вообще в чем-то замешана? Вы не знали, что ее обвиняют в совершении преступления, не так ли?

— Одну минуту, — вступил Мейсон, — этот вопрос откровенно наводящий и непристойный. Он неправомочный, не относящийся к делу и несущественный. Этот вопрос отвечает интересам исключительно обвинения.

— К сведению суда, этот вопрос задан исключительно в интересах свидетеля, — сказал Бюргер.

— И как таковой это вопрос, который возможно задать только в процессе перекрестного допроса и задан он может быть только защитой, противостоящей обвинению, — заявил Мейсон.

— Это наводящий вопрос, — сказал судья Донахью, — но я тем не менее отклоняю возражение. Полагаю, что присяжные обязаны быть в курсе всех подробностей дела.

— Нет, в то время я не знал, что моя сестра была замешана, — ответил свидетель.

— И вы сделали в полиции письменное заявление, подтверждающее это?

— Да, сэр.

— Таким образом, вы действительно вынужденный свидетель и даете показания неохотно?

— Свидетель не дает никаких показаний, — вновь вмешался Мейсон, — к сведению суда. Эти показания дает вместо него окружной прокурор. Ваша честь, я протестую против того, что окружной прокурор заставляет вносить в протокол всю эту ерунду, а свидетель при этом вынужден поддакивать.

— Эти вопросы являются откровенно наводящими, — заявил судья Донахью. — В протоколе, я опасаюсь, будет отражено, что окружной прокурор виновен в том, что неоднократно направлял свидетеля. Протест принят. Больше не последует никаких наводящих вопросов.

— Перекрестный допрос, — выдохнул Бюргер.

В зале суда поднялась суматоха, и Мейсон встал со своего места. Помощник шерифа поймал взгляд Бюргера и подал сигнал.

— К сведению суда, — произнес Бюргер, — свидетельница Айрин Килби доставлена в суд. Ее привели сюда по желанию, я бы сказал, требованию Перри Мейсона. А теперь, если мистер Мейсон желает побеседовать со свидетельницей, ему предоставляется полная свобода сделать это. В случае если, как я подозреваю, он только желает использовать ее как средство ввести в смятение свидетелей, давших уже показания, то у меня не будет никаких возражений против любых проверок, которые он захочет осуществить. Пройдите сюда, мисс Килби, чтобы присяжные и свидетели могли видеть вас.

Айрин Килби вышла вперед, она шла теперь не как Лоис Фентон, не покачивала бедрами, подняв голову, подбородком вверх.

Судья Донахью оглядел ее сначала без особого интереса, но затем, внезапно озадаченный, обернулся и посмотрел на Лоис Фентон.

Он произнес:

— Обвиняемая, я прошу вас подняться. Теперь встаньте здесь, вместе со свидетельницей. У вас нет возражений, мистер Мейсон?

— Никаких, ваша честь.