Дело небрежного купидона

— Да, вряд ли это кому-нибудь понравится, — сказала Сельма Ансон. — Теперь я поняла, мистер Мейсон, но меня сейчас больше всего тревожит, что они могут упрятать меня за решетку на время процесса.

— Я постараюсь убедить судью, чтобы он этого не делал, — сказал Мейсон, — не могу поручиться, что мне это непременно удастся, но…

— Мистер Мейсон, если судья признает меня виновной и мне придется отправиться в тюрьму или в камеру предварительного заключения на время процесса, я умру…

— О, это вовсе не так страшно, — улыбнулся Мейсон, — во всяком случае — камера предварительного заключения на короткое время.

— Мистер Мейсон, я говорю совершенно серьезно. Мне этого позора не пережить. Нет, я не пойду в тюрьму!

— Если судья прикажет, вам придется это сделать.

— Нет, я не пойду… Покончу с собой.

— Это серьезно?

— Абсолютно серьезно.

— Я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах, — сказал Мейсон. — Обвинение, несомненно, приготовило какой-то сюрприз. Я понятия не имею, что это такое, но они, во всяком случае, считают это достаточным, чтобы выиграть дело.

— Что вы скажете про судью Кроудера, он честный человек?

— Абсолютно честный, — ответил Мейсон, — с широким кругозором и совершенно без предубежденности. Если, к примеру, он допускает, что обвиняемый может быть виновен, но не считает приведенные доказательства бесспорными, он отпускает подсудимого на свободу. В прокуратуре его не любят. Они говорят… А вот и он.

Бейлиф[2] произнес принятую формулу, извещающую о начале судебного заседания.

Судья Кроудер подобрал полы длинной мантии, уселся в кресло с высокой спинкой и кивнул бейлифу.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал бейлиф.

— Слушается дело Народ штата Калифорния против Сельмы Ансон, — объявил судья Кроудер. — Обвиняемая в суде и представлена защитником?

— Да, Ваша Честь, — сказал Мейсон, — обвиняемая здесь, ее представляю я.

— Обвинение готово? — спросил судья Кроудер.

Александр Хилтон Дрей, заместитель окружного прокурора, который до этого выступал в нескольких громких процессах и всегда добивался успеха, поднялся со своего места.

— Сторона обвинения готова, — сказал он.

— Отлично, — объявил судья Кроудер. — Начинайте.

Сельма Ансон наклонилась к Мейсону и шепнула:

— У этого судьи очень грозный вид.

— Не обманывайтесь, — прошептал Мейсон в ответ. — У него грозный вид, но доброе сердце. И кроме того, у него есть еще одна немаловажная особенность.

— Какая?

— Он верит в эффективность тестов с помощью полиграфа, если, конечно, они проведены опытным исследователем. И он знаком с Дунканом Монроу и с его работой.

— О, — сказал Сельма, — теперь я понимаю.

— С разрешения Высокого Суда, — сказал Александр Дрей, — поскольку дело слушается без участия присяжных, мы не станем делать вводных заявлений, а просто дадим возможность свидетелям высказаться.

— Прекрасно, — ответил судья Кроудер. — Вызывайте своего первого свидетеля.

— Вызывается доктор Боланд Ц. Даус, — сказал Дрей.

Когда доктор поднялся в свидетельскую ложу и принес присягу, Мейсон сказал:

— Я оговариваю за собой право проверить квалификацию доктора во время перекрестного допроса.

— Хорошо, — согласился Дрей и повернулся к свидетелю: — Доктор Даус, были ли вы знакомы с Вильямом Харпером Ансоном при его жизни?

— Да, был.

— И вы также знакомы с обвиняемой, Сельмой Ансон?

— Да, сэр.

— Что связывало Сельму Ансон с Вильямом Ансоном?

— Они были мужем и женой.

— Вильям Ансон сейчас мертв?

— Да.

— Вы лечили его во время его последнего заболевания?

— Да.

— Где он умер?

— В Мемориальном Госпитале Никсона.

— Что явилось причиной смерти?

— Мышьяковое отравление.

— Когда вы последний раз видели тело Вильяма Ансона?

— Двадцать четыре часа назад во время вскрытия после эксгумации.

— Вы присутствовали во время вскрытия?

— Да, сэр. Я присутствовал при вскрытии трупа коронером[3].

— Есть ли у вас соображения, за сколько времени до наступления смерти введен яд покойному?

— Судя по состоянию тела и по истории болезни, я бы сказал, что яд принят примерно за двадцать часов до кончины.

— Известно ли вам, где Вильям Ансон находился в тот период времени, то есть за двадцать часов до смерти?

— Только из того, что мне сообщил пациент и из истории болезни.

— Можете приступать к перекрестному допросу, — предложил Дрей Мейсону.

— Вы абсолютно уверены, что причиной смерти Вильяма Ансона было мышьяковое отравление? — спросил Мейсон у доктора.

— Да.

— Вы лечили покойного во время его последнего заболевания и подписали свидетельство о смерти?

— Да.

— И в этом свидетельстве вы назвали причиной смерти гастроэнтеритный приступ, иначе говоря, острое несварение желудка?

— Теперь мне известно больше, чем тогда.

— Отвечайте на вопрос, доктор. Вы подписали свидетельство о смерти, определяющее причиной смерти гастроэнтеритные нарушения?

— Да.

— В то время вам не приходили в голову возможность мышьякового отравления?

— Для того, чтобы я мог это заподозрить, не было никаких оснований, сэр.

— Что заставило вас изменить ваше мнение, доктор?

— Анализ, сделанный после эксгумации.

— Вы обнаружили мышьяк?

— Да.