Дело о 140 миллиардах, или 7060 дней из жизни следователя

У подъезда меня ожидали двое. Перекрывая вход, они всем своим видом демонстрировали агрессивные намерения. Позже я не раз думал: на что они рассчитывали? Не знаю, но думаю, что между нами могла начаться, как минимум, перепалка, как максимум – драка… Подоспела бы милиция, и я в «нетрезвом состоянии» оказался бы там, где искали встречи со мной… Комментарии к остальному, как говорят, излишни. От расследования дела меня бы отстранили. А как бы повел себя другой следователь в эти первые и самые трудные для судьбы дела дни, неизвестно.

А тогда я остановился в растерянности. Из автомашины вышли сопровождавшие меня работники КГБ.

– Мы надеемся, товарищ может пройти? – спросил один из них.

Последовала пауза. Двое угрюмо посторонились.

– Идите спокойно и, главное, не волнуйтесь. Завтра мы за вами заедем, – пообещали спутники.

На этом мы расстались. Но насколько спокойной была для меня эта ночь, догадаться нетрудно.

О случившемся доложили Андропову. Заместителя начальника следственного изолятора, в кабинете которого меня пытались накачать спиртным, в тот же день вызвали на Лубянку. Там с него, как мне сообщили, в прямом смысле слова сорвали погоны. Еще через час он был уволен.

Наступивший день успокоения не принес. Изучение изъятых документов, анализ складывающейся обстановки позволили прийти к выводу о том, что мы столкнулись с процветавшими в московской подземке преступлениями. Но главным было то, что эти преступления систематически укрывались. Стало понятно, что разоблачение происходившего в столичной милиции может быть подобно взрыву, что заинтересованные лица предпримут все возможное, чтобы на первоначальном этапе расследования, когда доказательства еще расплывчаты и до истины далеко, нейтрализовать следователя и тех, кто работает по делу вместе с ним.

– Похоже, нам объявили войну, – с грустью сказал мне Запорожченко и добавил: – Мы получили указание заняться обеспечением твоей безопасности всерьез…

Да, в такие переделки я еще никогда не попадал. Все переезды по городу в рабочее и нерабочее время только на специальной автомашине. Дочь в школу и обратно – таким же способом. Однажды она даже расплакалась:

– Перестань меня возить, надо мной весь класс смеется! Все спрашивают: «Кто твой папа, что от порога дома и до порога школы тебя возят?»

Пришлось объяснить, что такая у меня работа и ничего тут не поделаешь. Успокоил я ее тем, что маму тоже охраняют.

Не обошлось и без курьезов. В один из дней, возвращаясь домой, на лестничной площадке встретил соседа. Поздоровались, разговорились. Неожиданно распахнулись створки лифта, и перед нами появились трое плечистых вооруженных парней.

– Владимир Иванович, все в порядке?

Растерявшись, я только успел кивнуть. Они тут же исчезли.

– Это что такое? – спросил испуганный сосед.

– Так меня охраняют, – объяснил ему.

– Плевал бы я на такую работу! – последовал комментарий.

Я же с теплотой и благодарностью подумал о товарищах с площади Дзержинского, которые держали слово и обеспечивали мою безопасность.

Между тем мы упорно, шаг за шагом, продвигались вперед. Факт задержания Афанасьева и его избиения в комнате милиции можно было считать доказанным, но кто и как его убил, мы не знали. Только позже выяснилось, как тщательно инструктировали обвиняемых и сколько версий происшедшего с ними прорабатывали.

После избиения единственный трезвый среди постовых сержант Селиванов позвонил ответственному дежурному по 5-му отделению и сообщил о задержании Афанасьева. Последовала команда или отпустить его, или, действуя по инструкции, вызвать представителя КГБ. То же самое предложил сделать прибывший на станцию проверяющий, младший лейтенант Голунчиков. К сожалению, они не знали, что давали команды не подчиненным им постовым милиционерам, а преступникам.

– Товарищ майор, уходите отсюда по-хорошему, и побыстрее, – уговаривал Афанасьева Селиванов. – Вам лучше с ними не связываться. Они не люди, поверьте мне. Уходите!

Но негодованию потерпевшего не было предела.

– Мерзавцы! Подонки! Я вам этого так не оставлю! – повторял Афанасьев, покидая комнату милиции.

Со злобой в затуманенных спиртным глазах смотрели на него Лобанов и Попов.

– Идиоты! Разве можно его отпускать? – теребил Лобанов рукав шинели Попова. – Он всех нас заложит! Давай его грохнем! Молчат только мертвые!..

Молчал и Попов, а потом, решившись, кивнул. Они побежали вслед за Афанасьевым. Может быть, милиционеры его и не догнали, но Афанасьев перепутал платформы прибытия и убытия. Поэтому его настигли в подземном переходе.

– Товарищ майор, вы забыли свои туфли, – сказали Афанасьеву и предложили вернуться.

Тот отказался и предложил вынести похищенное. Его вновь скрутили и потащили в комнату милиции. Он отчаянно сопротивлялся, взывал к помощи прохожих, но те спешили пройти мимо. Кто мог подумать, что люди в форме, призванные защищать их от преступников, решились сами на совершение тяжкого преступления?