Дело о дневнике загорающей

«Уважаемый мистер Мейсон!

Я обещала, что первым делом сегодня утром вы получите эти деньги. Меня заверили, что письмо будет у вас в офисе к восьми часам. Какое-то время нам, возможно, не удастся встретиться лично. Большое спасибо.

Арлен Дюваль.»

Мейсон рассмотрел почтовый штемпель на конверте.

— Отправлено в половине девятого вчера вечером, — заметил он.

Делла кивнула.

Мейсон вынул из внутреннего кармана второй конверт, в котором тоже пришло полторы тысячи долларов, только на контору Дрейка. Он сравнил, как напечатан адрес.

— Машинка та же? — спросила Делла.

Мейсон покачал головой.

— Теперь у тебя два аванса по полторы тысячи долларов, — сделала вывод Делла.

Адвокат покачал головой.

— Нет?

— Нет.

— Что случилось?

— Я избавился от тех денег, Делла.

— Каким образом?

— Деньги, кажется, не держатся у меня в руках. Кроме того, Делла, мы не можем с уверенностью утверждать, что те банкноты пришли от Арлен Дюваль. В тот конверт была вложена отпечатанная на машинке записка с опять же напечатанным инициалом в конце — «А». Это не доказательство в Суде. Предположим, она бы послала в том письме долговую расписку. Они бы рассмеялись мне в лицо, если бы я попытался утверждать, что напечатанный на машинке один инициал — ее подпись, а долговая расписка имеет какую-то силу, если в письме нет больше никаких доказательств, что он пришло от нее.

— К чему ты клонишь?

— Большое Жюри хочет допросить меня относительно всех денег, полученных мной от Арлен Дюваль. Я абсолютно уверен, что Гамильтон Бергер, окружной прокурор, будет лично вести дело. Я думаю, что мистер Бергер в настоящий момент занят подготовкой изматывающего допроса, или того, что он таковым считает. Он, несомненно, предвкушает, как заставит меня ерзать перед Большим Жюри.

— Так, значит, ты не собираешься ничего говорить им о первых полутора тысячах долларов.

— О каких полутора тысячах долларов? — спросил Мейсон с ничего не выражающим лицом.

— О, мне все ясно. Пусть будет по-твоему. Попытайся вернуться в целости и сохранности.

— Не сомневайся, — пообещал Мейсон.

— Пол Дрейк рассказал мне о том, что произошло вчера вечером. Шеф, кто был у Балларда? Я имею в виду того мужчину, которого видели в окне.

— Прочитай вечернюю газету, — посоветовал Мейсон, собирая дипломат. Как бы небрежно он опустил в него записку и две крупных купюры. Он взглянул на часы, улыбнулся и сказал:

— Ну, Делла, я пошел. Не хочу заставлять ждать Гамильтона Бергера. Надо войти точно в десять.

Мейсон направился к двери, внезапно остановился и повернулся к секретарше.

— Делла, тот конверт, который мне вчера передал Пол, принес посыльный в форме. Я хочу, чтобы Дрейк проверил все службы, предоставляющие в нашем городе услуги посыльных, и нашел того мальчика. Необходимо выяснить, при каких обстоятельствах ему передали конверт, и получить описание человека, вручившего письмо.

Делла Стрит кивнула.

— А теперь я отправляюсь на растерзание к Гамильтону Бергеру, — заявил Мейсон.

— Не позволяй ему особо расходиться, — предупредила Делла.

Мейсон улыбнулся.

— Это шоу окружного прокурора, Делла. Я сейчас загнан на задний двор и он может гонять меня, сколько захочет.

— Ты хочешь сказать, что у тебя нет противодействия?

— О, я всегда найду, за каким законом или поправкой спрятаться.

— Ты очень легко подходишь к этому делу. Будь посерьезнее.

Мейсон взял такси до Дворца Правосудия и сразу же отправился в зал заседаний Большого Жюри.

Адвоката окружили журналисты и фотографы, ослепившие его вспышками.

— Почему вас вызывают на Большое Жюри, мистер Мейсон? — спросил один из репортеров.

— Если бы я сам знал, — ответил Мейсон. — Мне вручили повестку и, как законопослушный гражданин, я здесь. Вот и все, что я могу вам сказать.

— Можете сказать или будете говорить?

— Могу и буду.

Полицейский похлопал адвоката по плечу.

— Вы первый, — сказал он.

Мейсон вошел в зал заседаний Большого Жюри.

В этот момент перед Большим Жюри выступал Гамильтон Бергер. Окружной прокурор запнулся, увидев входящего Мейсона. Лицо Бергера сияло самодовольством и триумфом. Мейсон заметил любопытные взгляды членов Большого Жюри, но почувствовал определенную холодность и отсутствие участия. Это означало, что Гамильтон Бергер обрисовал им ситуацию, которая, очевидно, оказывалась более серьезной, чем ожидал Мейсон.

Адвокат принял присягу и Гамильтон Бергер предупредил его о конституционных правах.

— Вы — адвокат, — сказал Бергер. — Закон обязывает вас отвечать на определенные вопросы, задаваемые Большим Жюри. Однако, от вас не требуется давать показания относительно того, что может быть вменено вам в вину. Вы имеете право отказаться отвечать на вопросы, которые могут инкриминировать вам совершение преступления.

— Спасибо, — холодно поблагодарил Мейсон.