Дело о предубежденном попугае

— Я предпочитаю не отвечать на данный вопрос.

— Почему?

— Мои взаимоотношения с клиентами такая же профессиональная тайна, как и ваши.

— Я представляю Чарлза Сейбина.

— Это для меня ничего не значит.

— Как наследник Фремонта Сейбина, Чарлз Сейбин имеет право на всю информацию, которой вы располагаете?

— Мне кажется, нет.

— Кому вы хотите сообщить эти сведения?

— Никому.

Мейсон откинулся в кресле:

— Чарлз Сейбин хотел, чтобы я сообщил вам, что он находит ваш счет непомерно большим.

Прославленный эксперт заморгал своими бесцветными глазами:

— Но я же еще не посылал ему никакого счета!

— Я это знаю. Однако он находит ваши требования непомерными.

— Какое это имеет отношение…

— Сейбин будет наследником состояния. Ему оплачивать отцовские счета.

— Но как он может считать мой счет слишком высоким, если он его не видел?

Мейсон пожал плечами:

— Вы же знаете, что если наследник не признает долгов родителей, приходится возбуждать уголовное дело, а там еще бабушка надвое сказала, что решит суд.

Болдинг несколько минут смотрел на пресс-папье перед собой.

Мейсон потянулся, демонстративно зевнул и лениво протянул:

— Ну, пора идти. У меня уйма дел.

— Подождите минуточку… Это нечестно!

— Возможно, — беспечно сказал Мейсон, — однако мистер Сейбин — мой клиент. Вы же сами знаете, как приходится держаться с клиентами. Считаешься с их желаниями, следуешь их указаниям.

— Но ведь это же чудовищная несправедливость!

— Почему, я так не считаю.

— Не считаете?

— Как я полагаю, вы выполнили задание, имеющее не личное касательство к персоне мистера Сейбина, а имеющее целью спасти, сохранить его состояние.

— Совершенно верно.

— Так вы же ничего не сохранили!

Болдинг покраснел от негодования.

— Я не виноват, что человек умер до того, как я привел в исполнение свои планы.

— Правильно. Но ведь это ваша беда, а не наша: вы потеряли клиента.

— По закону я имею право на компенсацию за свои услуги. Тысяча долларов — умеренное требование.

— Валяйте, добивайтесь по закону своей компенсации. Но учтите, что если только Сейбин позовет пару экспертов, обвиняя вас в непомерных требованиях, всегда найдется такой человек, который с удовольствием подтвердит, что вы мародер.

— Кажется, вы пытаетесь меня шантажировать?

— Зачем? — по-дружески проговорил Мейсон.

— Чего вы хотите?

— Я? — удивился Мейсон. — Ровным счетом ничего.

— Чего хочет Сейбин?

— Не знаю. Вам все равно придется встретиться с ним, когда вы представите свой счет. Тогда и спросите у него.

— Я ничего не стану у него спрашивать.

— Хорошо. Сейбин находит ваши притязания грабежом среди белого дня. Он находит, что то, что вы делали, было в личных интересах мистера Фремонта К. Сейбина, а не его состояния.

— Как раз наоборот!

— Не знаю… не знаю, возможно, конечно, что если бы я узнал все факты, у меня бы переменилось мнение. То же самое можно сказать и про мистера Сейбина. Тут нет ничего хитрого.

— Вы ставите меня в трудное положение, мистер Мейсон.

— Я? Помилуйте, мистер Болдинг! Почему? Мне думается, что это вы ставите себя в трудное положение.

Подумав немного, Болдинг со вздохом поднялся с места, подошел к вместительному несгораемому шкафу, открыл его и вытащил один из ящиков.

— Хорошо! Пусть будет по-вашему.

Достав оттуда объемистое дело, он заговорил, выделяя без видимой нужды некоторые слова:

— Ричард Вейд был секретарем Фремонта К. Сейбина. Он являлся его доверенным лицом и имел право подписывать чеки на суммы, не превышающие пяти тысяч долларов. Чеки на бóльшие суммы должен был подписывать сам Сейбин. В этой папке лежат фальшивые, поддельные чеки на общую сумму шестнадцать тысяч пятьсот долларов. Их всего три, все они на пять с лишним тысяч долларов, и поэтому их должен был подписывать сам мистер Сейбин. Его подпись подделана так искусно, что банк их пропустил.

— Каким образом обман был обнаружен?

— Сейбин проверял свои банковские счета.

— Почему этого не знал Вейд?

— Потому что такие проверки Сейбин проводил не ставя  в известность секретаря. Ну, и чеки он тоже подписывал, когда находил нужным.

— Вейд в конечном итоге узнал про это?

— Нет. Мистер Сейбин держал данную историю в тайне, поскольку считал это делом семейным.

— Что вы имеете в виду?

— Насколько я мог разобраться, мистер Сейбин подозревал Стива Уоткинса, сына его жены от первого брака. Именно он требовал такой осторожности, боясь огласки и скандала в газетах. Он просил меня сравнить чеки с письмом от самого мистера Уоткинса и позвонить ему о результатах проверки в горную хижину, где он намеревался пробыть до понедельника пятого сентября.

— И к какому же заключению вы пришли?

— Чеки являются умной подделкой. Подписи были не оттиснуты, а сделаны одним росчерком пера, опытным и знающим человеком. Поэтому перо у него не дрожало, и в линиях нет утолщений и колебаний.

— Понятно.

— Возможно, что это и правда работа мистера Уоткинса. Однако, мне кажется, что подтверждения, передаточные надписи на обороте чеков сделаны другим лицом.

— Короче говоря, вы сомневаетесь, что это дело рук Уоткинса?

— Откровенно признаться, сомневаюсь. В отношении подписи, конечно, может быть, но в целом нет, это не он.