Дело о Ведлозерском феномене

Я признаю, что, решившись на эксперименты в пещере, я поступил необдуманно и безответственно. Я действовал, как действуют любопытные подростки, которым не терпится утолить исследовательский зуд и которые лезут в пекло, не задумываясь о последствиях. Предпринимать какие-то действия в отношении подобных вещей можно только тогда, когда есть хотя бы малейшее представление об их природе, хотя бы минимальные статистические данные. Мы же не имели ничего. Я думаю, нам здорово повезло, что все обошлось без жертв, но могло быть иначе. Мы привыкли мыслить стереотипами, привыкли измерять все своими собственными представлениями о мире, своим собственным опытом. Казалось бы, что может быть опасного в каменном монументе? Это ведь камень, просто камень. А окажись на его месте бомба, и отношение сразу бы изменилось. Самая большая трудность в нашем деле — необходимость рассматривать привычные предметы и явления под другим углом. Необходимость отказывать им в обычных свойствах и ожидать от них любой, даже самой странной реакции. Исследуя феномены подобного рода, нужно быть готовым к изменению всей системы восприятия. Смотреть на знакомые вещи, но видеть их иначе. Грубо говоря, если ты видишь камень — не верь глазам своим. Трудно избавиться от семантики, заключенной в самом имени предмета. Но это необходимо, если хочешь остаться в живых.

Примерно так я размышлял, пробираясь в темном узком коридоре. Отныне я буду очень осторожен. Если, конечно, выберусь отсюда.

Коридор вывел меня в довольно большую полость, я словно бы оказался внутри сфероида, плавно расширяющегося к центру и узкого на концах. От длительного передвижения на четвереньках болели колени и ладони. Я осторожно выпрямился и посветил вокруг.

Подобно коридору, стены новой пещеры покрывал все тот же знакомый орнамент из каменных «веревок». Здесь, на более обширном пространстве, они загибались еще больше, образуя спирали — ближе к краям небольшие, а к центру более плотные. Максимального эффекта это достигало примерно в середине пещеры — там линии образовали что-то вроде конуса, выступающего из стены сантиметров на тридцать. Я осторожно коснулся ближайшей «веревки». Она ощутимо, хотя и слабо, вибрировала. Ведя по ней рукой, я почувствовал, что ближе к центру, ближе к конусу вибрация заметно усиливалась.

В голову пришла аналогия с нервными волокнами, проводниками каких-то сигналов, с живым организмом, а не прибором. Припомнились слова из отчета, который прислала Саша, о полубиологической природе шунгита. А что, если мы имеем дело с биологической машиной? Биоробот?

Я прижал ладонь к вершине конуса и почувствовал сильную вибрацию, пол покачнулся у меня под ногами, пещера словно сжалась и начала крутиться. Не удержавшись на ногах, я упал на колени. На голову надавила жуткая тяжесть, зашумело и защелкало в ушах. Я попытался подняться, но не смог. В последний миг мне показалось, что большая плотная спираль передо мной стала вращаться, быстро набирая скорость, а потом стало темно.

Очнулся я, как и в первый раз, в абсолютном мраке. Я так же сидел, прижавшись спиной к каменной стене. Фонарик оказался возле правой ноги, слава Богу, целый. Я включил его, направил на противоположную стену и похолодел от страха. Пещера была другая! Она стала значительно больше. Орнамент сохранился, но выход теперь был всего один и довольно высоко — метрах в полутора над полом. До того, как я потерял сознание, их было два — один напротив другого. Видимо кто-то снова привел в движения тот странный механизм-монумент. Кто-то спустился в пещеру вслед за мной.

Дело принимало серьезный оборот. Передо мной возникала пугающая перспектива блуждания по темным коридорам, пока голод и усталость не положат конец бесконечному путешествию. О каком правиле лабиринта может идти речь, когда в любой момент можешь оказаться в новом месте?

Вибрация, которую я почувствовал в предыдущей пещере, здесь ощущалась намного сильнее. Даже воздух, казалось, дрожал вокруг меня. Линии на стенах стали толще, а узлы и конусы, образованные ими, больше. К одному из них, самому большому, я подошел ближе. Он напомнил мне бухту веревки, широкую снизу, и сужающуюся в верхней части. Я протянул руку и осторожно коснулся его.

Никогда раньше я не испытывал ничего подобного! Зрение, в обычном понимании этого слова, отказало мне, но я продолжал видеть! Каким-то образом, я мог видеть сквозь темноту, сквозь стены, словно находился в центре видеонаблюдения и переключался с камеры на камеру. Передо мной появлялись пустые коридоры, пещеры и узкие гроты. Большая часть этого непостижимого сооружения, а, может быть, даже все оно целиком предстало передо мной набором сменяющихся картинок. Я мог видеть, но не управлять ими. Переходы с одной на другую происходили сами собой.

С замиранием сердца я всматривался в эти похожие одно на другое изображения в надежде увидеть выход. Он должен быть где-то там. Должен!