Дело опасной вдовы. Дело о бархатных коготках. Дело любопытной новобрачной. Дело о коте привратника

— Не люблю читать об убийствах перед завтраком.

— Об этом могли бы прочитать.

— Ну хорошо, принесите газету.

Он покачал головой в ответ.

— Нет. Вам придется это сделать самой. Если я выгляну за дверь, то могу вообще остаться в коридоре.

Она встала, затянувшись сигаретой, подошла к двери, высунула руку за газетой. Заголовки огромными буквами кричали об убийстве Белтера. Она вернулась в постель, уселась подогнув ноги и, продолжая курить, прочла всю статью.

— Ну и что? Я не вижу, чтобы это вносило что–то новое в мою молодую жизнь. Кого–то кокнули. Жаль мужика, но мне кажется, что он получил то, что заслуживал.

— Но все–таки получил.

— И почему это должно лишить меня сна?

— Если бы вы хоть немного поработали головой, то, может быть, поняли бы то, что надо, — терпеливо объяснял Мейсон. — Особа, которая будет распоряжаться наследством убитого, миссис Белтер, а судьба так распорядилась, что я являюсь ее представителем.

— Ну и что с того?

— Вы шантажировали Фрэнка Локка, который растрачивал для вас редакционные средства. Этот специальный счет «Пикантных ведомостей» был предназначен для покупки информации, а он снимал с него деньги для расплаты с вами.

— Меня это не касается, — заявила она, бросая газету на пол. — Я ничего об этом не знала.

Он рассмеялся.

— А как с шантажом?

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Понимаешь, понимаешь, Эстер. Шантажируешь его той историей в Джорджии.

Это заявление произвело на нее впечатленлие. Она побледнела, в ее глазах в первый раз появилось беспокойство. Мейсон продолжал ковать железо, пока горячо.

4 Э. — С. Гарднер, вып. 3

97

— Это выглядит не слишком красиво. Может быть, тебе приходилось слышать о чем–нибудь вроде извлечения выгоды за сокрытие сведений о преступлении? В нашем штате это карается законом, знаешь об этом?

Она смерила его оценивающим взглядом.

— Вы не полицейский, только адвокат?

— Только адвокат.

— Ладно. И чего вы хотите?

— Наконец–то начинаешь говорить со смыслом.

— Ничего я не начинаю говорить. Я только слушаю.

— Ты провела вчера вечер с Фрэнком Локком?

— Кто это сказал?

— Я. Вы вместе ужинали, потом вернулись, и он остался у тебя до утра.

— Я свободная, белая, совершеннолетняя, а это мой дом. Мне кажется, я имею право принимать приятелей, если мне это нравится.

— Понятно. Теперь возникает только один вопрос: хватило ли у тебя ума, чтобы понять, что тебе выгодно, а что нет?

— О чем вы говорите?

— Что вы делали вчера вечером, когда вернулись в отель?

— Разговаривали о погоде, конечно.

— Отлично. Вы выпили пару рюмок, сидели, болтали до тех пор, пока глаза у тебя не начали слипаться и ты заснула.

— Кто это сказал?

— Я, а теперь и ты будешь так говорить. Тебя сморил сон, ничего больше ты не помнишь.

Она задумалась.

— Чего вы добиваетесь?

Мейсон говорил тоном учителя, старающегося вбить в голову глупого ученика трудный урок.

— Ты была измучена, слишком много выпила. Надела пижаму и заснула где–нибудь без двадцати двенадцать. Не помнишь, что было позже. Не знаешь, когда ушел Локк.

— И что я с этого буду иметь, если скажу, что заснула?

В голосе Мейсона появилась беспечность.

— Может быть, миссис Белтер забудет о растраченных деньгах, если окажется, что ты заснула, как я говорю.

— К сожалению, не заснула.

— Обдумай это как следует.

Она взглянула на него своими большими проницательными глазами, но ничего не ответила. Мейсон подошел к телефону, назвал номер детективного агентства Дрейка.

—• Узнал меня, Пол? Есть что–нибудь новое?

— Конечно, есть новости о твоей красотке.

98

— Говори.

— Она победила на конкурсе красоты в Саванне. Была еще несовершеннолетняя, жила вместе с другой такой же птичкой. Какой–то тип сделал той, другой, младенца, а потом от нее избавился. Пытался это скрыть, но только все испортил. Его арестовали, и он предстал перед судом. Твоя девица вытянула его из–под виселицы, изменив в последний момент свои показания. У него буквально была уже веревка на шее. Затем он скрылся, прежде чем дело дошло до нового разбирательства, и до сих пор его не нашли. Звали его Сесил Доусон. Я запросил данные о его внешности, отпечатки пальцев и так далее. Это может быть твой приятель.

— Ол–райт, — сказал Мейсон так, как будто именно этого он и ждал. — Мне это как раз очень пригодится. Ну, я продолжаю заниматься этим делом. Позвоню позднее.

Он положил трубку и повернулся к девушке.

— Ну так что? — спросил он. — Да или нет?

— Нет. Я уже сказала, что так легко не меняю своих показаний.

Мейсон не спускал с нее глаз.

— Знаешь что, — начал он медленно, — самое смешное здесь

то, что эта история началась довольно давно. В те времена, когда

ты внезапно изменила свои показания и позволила Доусону избе¬

жать виселицы. И когда ты снова предстанешь перед судом, довольно глупо будет выглядеть, что ты до сих пор с ним путаешься и берешь у него деньги. Я не удивлюсь, если тебя будут судить за дачу ложных показаний.

Ее лицо сделалось серым. Большие черные глаза широко открылись, нижняя губа слегка отвисла. Она тяжело дышала.

— Боже мой, — простонала она.

— Ну, видишь? — Итак, заснула ты вчера вечером?

Она спросила, не спуская с него глаз: