Дело побежденного бронтозавра

Японские коммерсанты потеснили тут и китайцев, и даже евреев, которых китайцы считают самыми ловкими торговцами на свете. Но перед самой войной японцы даже сделались главными поставщиками продовольствия для русских войск.

— Что же, и сейчас их столько? — недоверчиво спросил Нестор Васильевич.

— Нет, конечно. Незадолго до войны все японские фирмы стали распродавать товары по самым дешевым ценам. Что вдруг, почему такое? Дураку ясно — бегут, — штабс-ротмистр помолчал, вздохнул и продолжил: — Дураку-то ясно, а начальству нашему оказалось невдомек. Даже когда 24 января без малого две тысячи человек сели на английский пароход и дружно отплыли в Японию, никто у нас и не почесался. И только когда в ночь на 27-е ударили они по Порт-Артуру, только тогда зачесали в потылице: к чему бы такая странность?

Кроме железной дороги и торговли, японские шпионы облюбовали и, так сказать, интимную часть здешней русской жизни. Офицеры японского генерального штаба под видом простых японских граждан заводили в русских городах бордели и курильни, в которых по сравнительно небольшим ценам продавали опиум.

— Имелись у нас до войны «японские улицы», так они почти целиком были заставлены публичными, прости Господи, домами, — продолжал штабс-ротмистр. — Проститутки по большей части тоже были японские, ну и корейские с китайскими имелись, но это, так сказать, для равновесия. Подпоить русского офицера, разнежить его, а между делом в портфель к нему заглянуть, секретные бумаги пощупать…

— Что же это, офицеры ваши прямо с бумагами в бордель ходили? — удивился Нестор Васильевич.

— Ходили, как не ходить. Бумаги-то секретные, дома не оставишь, — усмехнулся жандарм. — Эх, грехи наши тяжкие… А вот еще была история. Вы фотографией, случайно, не увлекаетесь?

— Не особенно, — нетерпеливо отвечал Загорский.

А вот японцы, как оказалось, очень увлекаются. Прямо хлебом их не корми, дай чего или кого сфотографировать. Был у них во Владивостоке такой На́рита, фотограф. Но не просто, а со специальностью, и специальность эта была групповые снимки. Особенно любил он снимать военнослужащих, да еще в форме, со всеми погонами и регалиями. Поскольку за фотокарточки брал он дешевле, чем остальные фотографы, очень многие военные к нему ходили, да еще и товарищей приводили.

— Так вот, Нарита этот самый фотографировал-фотографировал, а за пару недель до войны взял да и слинял. И потом уже стали думать, а что это он такой интерес имел именно к офицерскому составу? И выяснилось, что он не только негативы почти всех офицеров наших, морских и сухопутных, увез, но и подписи их, которые они ему на память оставляли. А сами понимаете, что такое образец подписи старшего офицера, особенно в войну. Это и злоупотребления, и поддельные накладные, и фальшивые приказы. В общем, раздели нас японцы до исподнего и на ветер выставили…

По словам штабс-ротмистра, не было профессии или места, которым побрезговали бы японские шпионы перед войной. Парикмахеры — особенно в тех местах, где стояли гарнизоны русской армии, — разнюхивали состав расквартированных частей. Успешнее всего в этом случае действовали те, кому удалось устроиться к дипломатам и высоким сановникам личными брадобреями. У них всегда находилась минутка, чтобы поинтересоваться хранимыми в доме секретными документами.

Лакеи, кучера, врачи, чернорабочие, нищие, торговцы шелком и чаем, старьевщики, коммивояжеры, носильщики, рыбаки, санитары в военных госпиталях, повара, кочегары и официанты на русских пароходах — вот неполный список занятий японских разведчиков на русских территориях перед самой войной.

— Но это еще что, — сказал штабс-ротмистр. — Это еще цветочки. Знаете, кто был подрядчиком по очистке нечистот в Порт-Артуре?

— Догадываюсь, что тоже японец, — отвечал статский советник.

— Не просто японец, — горько усмехнулся Палеев. — Это был помощник начальника штаба Третьей японской армии. Вы можете себе представить на такой работе русского офицера в высоком чине? Нет, разумеется, потому что все у нас чистоплюи. Более того, эти чистоплюи не ставят в грош нас, жандармов, только потому, что работа у нас, видите ли, грязная и подлая. А что подлого в том, чтобы ловить революционеров и неблагонадежных персон…

— Ну, хорошо, — прервал его статский советник, — предположим, до войны вам было не до шпионов. Но почему же вы не ловите их сейчас?

— То есть как, помилуйте, не ловим? — удивился жандарм. — Еще как ловим. Точнее, ловили. Нам этих шпионов каждый день десятками доставляли. Однако, знаете ли, тут нашла коса на камень. Часто шпионов этих ловили по подозрению, буквально за косые глаза. Но, видите ли, не всякий косоглазый обязательно шпион, и даже не всякий косоглазый непременно японец. Чаще всего это были мирные китайцы и корейцы, которые живут тут испокон веку и тяжелым трудом зарабатывают себе на существование.

Он прервался, налил из графина в стакан, отпил, прокашлялся и продолжал.