Дело сердца

В 1962 году в Кливлендскую клинику в отделение Эффлера был принят на работу Рене Фавалоро – молодой аргентинец из деревенской больницы в пампасах. Он родился в городе Ла-Плата на востоке Аргентины и изучал медицину в городском университете, собираясь стать хирургом. Однако карьера его в самом начале сильно пострадала от деспотичного политического режима того времени. В 1949 году ему предложили престижную стажировку, для участия в которой необходимо было сначала подписать документ о том, что он одобряет политический режим президента Аргентины Хуанто Перона. Фавалоро отказался участвовать в подобных манипуляциях и предпочел добровольную ссылку в Хасинто Араус, маленький бедный городок более чем в шестистах километрах от Ла-Платы. Затем к нему присоединился и его брат, и вместе они с нуля создали небольшой, но весьма неплохо оборудованный госпиталь с собственными лабораторией и операционной. Фавалоро провел тысячи операций и набрался опыта – от родов до хирургии брюшной полости. Несмотря на жизнь в изоляции, он был в курсе стремительного развития кардиохирургии и двенадцать лет спустя решил перебраться в Америку, чтобы обучиться этой новой специальности.

Когда Фавалоро приехал в Кливленд, он плохо говорил по-английски и никого там не знал. И даже при том, что в тридцать девять лет он обладал широчайшим опытом, лицензии на работу хирургом у него не было, и он был обязан пройти обучение для получения соответствующей квалификации. Его начальник Дональд Эффлер, однако, был готов проигнорировать формальности и позволил Рене ассистировать ему в операционной. В свободное время Фавалоро часами изучал огромный архив рентгеновских снимков Мэйсона Сонса, чтобы научиться правильно их интерпретировать, и заодно попытался выявить какие-то повторяющиеся признаки ишемической болезни. Когда он наконец начал работать штатным хирургом больницы, операция Винеберга считалась предпочтительным вариантом лечения большинства пациентов, и в 1966 году Фавалоро представил значительно усовершенствованный ее вариант. Он предложил использовать не одну, а обе внутренние грудные артерии, тем самым удвоив площадь миокарда, которая получала в этом случае дополнительное кровоснабжение. Он и его коллеги были все же по-прежнему не до конца удовлетворены результатами. Эффект после операции Винеберга наступал слишком медленно, а эндартерэктомия приводила к множеству осложнений, в том числе и к формированию тромбов. Пришла пора экспериментировать.

Фавалоро был зачарован успехом сосудистых хирургов из Кливлендской клиники, которые проводили инновационные операции по восстановлению поврежденных болезнью кровеносных сосудов. С помощью участков вен, взятых из ноги пациента, они заменяли артерии, снабжающие кровью почки, а также создавали для крови обходной путь, минуя закупоренные сосуды конечностей. Взятая у пациента кровь – идеальная замена для поврежденной артерии, но тут есть одна загвоздка: в большинстве вен, в отличие от артерий, есть клапаны, которые не дают крови течь в обратном направлении. Поэтому хирургам следует быть предельно внимательными при установке таких сосудистых имплантатов, так как кровь через вену будет течь только в одном направлении. Соединение подобным способом двух кровеносных сосудов называется «анастомоз», что в переводе с греческого означает «обеспечить новым устьем».

В начале 1967 года Фавалоро стал думать, что использование венозного трансплантата подобным образом может стать хорошим способом обеспечить сердечную мышцу дополнительным кровоснабжением. Еще он также обратил внимание, что у значительного числа пациентов с коронарной недостаточностью наблюдается лишь локальная закупорка артерии ближе к ее верхнему концу: ниже этого участка сосуды, как правило, были все еще здоровыми. Сосудистый имплантат, присоединенный ниже места сужения, теоретически мог бы обеспечить миокард необходимой ему кровью. Эта идея была не такой уж и новаторской, так как похожую схему предложил Алексис Каррель более чем за полвека до этого. В своей знаменитой работе по экспериментальной кардиохирургии, опубликованной в 1910 году, Каррель написал: «В определенных случаях грудной жабы, когда кальцинозу оказывается подвержено устье коронарных артерий, можно попытаться обеспечить дополнительное кровообращение для еще работоспособной части артерий». Эти слова оказались самыми пророческими, особенно если учесть, что говорились они в те времена, когда многие специалисты считали стенокардию заболеванием желудка. Каррелю удалось соединить сосудистым имплантатом нисходящую дугу аорты и левую коронарную артерию у собаки, но животное все же умерло: у Карреля не было аппарата искусственного кровообращения, а в ходе операции естественное кровообращение приходилось останавливать, и организм просто не справился.