Дело сердца

Как-то утром в конце 2015 года мне довелось посетить в Бристоле операционную Джанни Ангелини, хирурга, сыгравшего одну из решающих ролей в развитии коронарного шунтирования без использования АИК в Великобритании. Его пациентом был мужчина за восемьдесят, у которого в прошлом уже было множество проблем со здоровьем. Вплоть до недавнего времени его бы посчитали слишком старым и больным для такой операции. Когда я прибыл, он уже лежал на операционным столе под наркозом, покрытый хирургическими простынями, из-под которых выглядывали левая нога и участок в центре груди. Пока один хирург вскрывал грудную клетку, с шумом работая электропилой, другой сделал длинный разрез на ноге и принялся освобождать подкожную вену от окружающих ее тканей. Большая часть следующего часа ушла на выполнение очень скрупулезной работы – высвобождение левой грудинной артерии из внутренней стенки грудной полости: воздух наполнился запахом жженой плоти – это первый ассистент Ангелини методично вырезал электрохирургическим скальпелем артерию из ее ложа под грудной клеткой. Каждая боковая ветка артерии, чтобы предотвратить кровотечение, была аккуратно пережата металлическим зажимом. Наконец петля кровеносного сосуда длиной примерно десять сантиметров свободно свисала из грудной клетки. Ее отрезали у нижнего края и пережали – сосудистый трансплантат был готов к использованию. К этому времени вену из ноги тоже успешно достали и наполнили солевым раствором, чтобы сохранить ее в первозданном состоянии до тех пор, пока она не понадобится.

Только теперь Ангелини вскрыл околосердечную сумку, чтобы обнажить сердце. Это был не тот крепкий орган безупречного розового цвета, который мы привыкли видеть на иллюстрациях, а нечто обмякшее, покрытое слоем желтого жира. На публичное обнажение оно отреагировало нерегулярным ритмом. Ангелини – которого коллеги называют просто Проф – принялся внимательно осматривать старое сердце, чтобы определить, в какое именно место коронарного кровообращения подсоединить три сосудистых шунта. Взяв его снизу, он приподнял сердце на несколько сантиметров и изучил его с обратной стороны. После этого на столе закрепили специальный инструмент, называемый стабилизатором. У этого устройства, разработанного самим Ангелини, была металлическая лапка, как у швейной машинки, которая аккуратно придерживала ту часть сердца, на которую наносились швы, сводя к минимуму мешающие работать вибрации сердцебиения. Ангелини сделал небольшой разрез в одной из коронарных артерий и быстрым движением вставил в нее короткую пластиковую трубку, которая поддерживала кровоток, пока он пришивал над ней новый кровеносный сосуд. Для первого шунта использовалась внутренняя грудная артерия, которую хирург подравнял, чтобы обеспечить идеальный стык. До этого момента в операционной царила оживленная атмосфера – персонал делился друг с другом последними больничными сплетнями, – однако теперь воцарилась полная тишина, так как Ангелини приступил к самой кропотливой работе – анастомозу, присоединению артериального имплантата к крошечной коронарной артерии.

С помощью тончайшей полипропиленовой нити Ангелини наложил стежки по окружности трансплантата, чтобы прикрепить его к стенке коронарной артерии чуть выше места надреза. В последний момент он убрал из сосуда пластиковую трубку, затянул швы, и анастомоз был завершен. Убедившись в том, что сосуды идеально соединены друг с другом и кровь нигде не протекает, он перешел ко второму шунту. Процесс повторился, только на этот раз использовался участок вены, взятый из ноги пациента. Один конец имплантата был закреплен на аорте, второй – на другом участке коронарного кровообращения. Третий, и последний шунт похожим образом соединил аорту и заднюю поверхность сердца. Итак, за три часа в операционной сердце обзавелось тремя новыми кровеносными сосудами. Ангелини приподнял его еще раз, чтобы проверить свою работу, а затем аккуратно положил обратно на место.

К миокарду присоединили проводки кардиостимулятора, чтобы регулировать сердечный ритм в случае необходимости, и поставили дренаж – толстую пластиковую трубку для вывода из грудной полости лишней жидкости. Ретрактор, раздвигавший грудную клетку для доступа к сердцу, убрали, и она вернулась в свое нормальное положение. Две половины грудины скрепили толстой проволокой, а затем наконец аккуратно сшили кожу и мышцы, оставив в качестве свидетельства о проделанной работе лишь тоненькую полоску швов.