Дело сердца

Хотя будущие хирурги-трансплантологи следующие несколько лет старались не высовываться, за кулисами тем временем проделывалась очень важная работа. Благодаря новым методам борьбы с отторжением пересаженного сердца подопытные животные стали жить после операции значительно дольше. Ричард Лоуэр обнаружил, что мощные иммунодепрессанты зачастую приводят к смерти собак от инфекций, так что начал применять их только в случае обнаружения признаков отторжения. Впоследствии одна из прооперированных им вместе с Шамвэем собак прожила с пересаженным сердцем больше года. Сотрудничество Лоуэра и Шамвэя закончилось в 1965 году, когда Лоуэр перебрался в Вирджинию, где провел операцию, обратную историческому достижению Харди, – он пересадил человеческое сердце шимпанзе. Это могло показаться чересчур жутким, так что Лоуэр, обеспокоенный возможной неодобрительной реакцией общественности, не стал сообщать о проделанной операции. Тем не менее это было существенное достижение. Впервые в истории бьющееся человеческое сердце было специально остановлено и вырезано у умершего человека, а затем его вшили в другое тело и запустили снова – причем обезьяна прожила с ним несколько часов.

Тем временем хирург из Бруклина по имени Адриан Кантровиц успешно пересаживал сердца щенков. Несмотря на то, что работать со столь маленькими органами было крайне сложно, большинство животных неплохо перенесло операцию. Никаких мер для предотвращения отторжения предпринято не было, однако некоторым из них удалось прожить несколько месяцев. Как считал Кантровиц, дело было в том, что иммунная система щенков все еще была на стадии формирования и, как следствие, менее агрессивно реагировала на чужеродную ткань – что говорило в пользу возможности пересадки сердца маленьким детям. К началу 1966 года Кантровиц решил, что готов прооперировать младенца. Потенциальных проблем этического характера с младенцами было гораздо меньше, чем со взрослыми, так как кандидатами для проведения операции были только те дети, у которых были тяжелые врожденные пороки сердца, не поддающиеся лечению никакими из существующих способов, и чья ожидаемая продолжительность жизни измерялась неделями или даже днями. Что касается доноров, то Кантровиц решил использовать сердца новорожденных исключительно с анэнцефалией – то есть детей, появившихся на свет с полным или почти полным отсутствием головного мозга. Так как такие дети не испытывают боли и никак не реагируют на окружающую обстановку, а также, как правило, умирают в считаные часы после рождения, то ожидалось гораздо меньшее недовольство общественности по поводу моральной стороны вопроса.

Кантровиц вплотную подошел к тому, чтобы стать первым хирургом, пересадившим сердце от одного человека другому. В мае 1966 года он нашел потенциального реципиента – ребенка, рожденного с ужасным пороком развития сердца. Несколько недель спустя одна больница в Орегоне ответила на его мольбы о подходящем доноре, и на самолете прямо в Нью-Йорк доставили новорожденного с анэнцефалией. Утром 30 июня донорское сердце перестало биться, и в больнице подготовили все необходимое для проведения операции. К сожалению, орган был слишком долго лишен кислорода, и запустить его не удалось, так что операцию пришлось отменить. Были найдены еще несколько младенцев-доноров, однако подходящего пациента подобрать так и не удавалось, и лишь в конце следующего года Кантровицу вместе с коллегами выпал шанс попробовать снова.

К концу 1967 года сразу три американских хирурга были на пороге исторического прорыва. Шамвэй, Лоуэр, Кантровиц – все провели сотни операций на подопытных животных, от и до изучив проблему профилактики отторжения и собрав команду настоящих профессионалов, способных справиться с каждым аспектом операции и ее последствий. Практически все в широких медицинских кругах не сомневались, что именно кто-то из них сделает судьбоносный шаг и пересадит человеческое сердце. Как вдруг четвертого декабря поступила новость, которую никто не ждал: их обошел хирург из далекой Южной Африки.

* * *