Дело сердца

Конечно, этот случай был единичным, но общий энтузиазм стал падать повсеместно. Число попыток пересадить сердце, достигнувшее пика в 1968 году, названном поэтому годом трансплантации, после этого случая резко пошло на спад. В декабре 1970 года Американская ассоциация кардиологов собрала данные о результатах всех 166 операций по пересадке сердца и обнаружила, что лишь 23 пациента были по-прежнему живы. Хирургам пришлось признать, что, хотя сама операция и была довольно простой с технической точки зрения, дальнейший уход за пациентом с целью обеспечения его выживаемости был невероятно сложным и требовал опыта, который могли предложить лишь специализированные центры.

В сентябре 1971 года журнал Life опубликовал обличительную статью Томаса Томпсона – журналиста, который несколько месяцев провел в отделении трансплантологии в Хьюстоне. Заголовок статьи был недвусмысленным: «Трагичный доклад о трансплантации сердца: эра медицинских неудач». Томпсон поведал читателям, что высокий уровень смертности был далеко не единственной проблемой: многие выжившие пациенты мучились от ужасных побочных эффектов, связанных с действием направленных на борьбу с отторжением препаратов: мощные стероиды вызывали отеки лица, депрессию и даже психоз. То, что изначально казалось рассветом новой эры в медицине, теперь повсеместно воспринималось опаснейшей и крайне неудачной затеей.

* * *

В начале 1970-х пересадки уже почти не проводились. В одних странах хирурги сами по себе перестали этим заниматься, в других было принято официальное решение отказаться от этих операций. В феврале 1973 года главный санитарный врач Великобритании сэр Джордж Годбер собрал врачей, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, после чего в специализированные центры были направлены письма, советовавшие свернуть все программы по трансплантации органов. Несмотря на то, что письма эти носили «рекомендательный» характер, хирурги не сомневались, что совет этот приравнивался к полному запрету. Следующие пять лет лишь несколько самых отважных смельчаков посмели продолжить делать операции по пересадке сердца. Шамвэй и Лоуэр, обладавшие уникальным опытом в борьбе с отторжением, зашли уже слишком далеко, чтобы сдаваться. Барнард тоже продолжил, и его результаты оказались лучше, чем у большинства: четверо из его первых десяти пациентов прожили больше года. Один из них, Дик ван Зил, вернулся на свою работу уже через несколько месяцев после получения нового сердца и не пропустил ни одного рабочего дня, пока не вышел на пенсию 15 лет спустя – это доказывало, что пациенты с пересаженным сердцем могут не просто жить долго, но и вести при этом полноценный образ жизни.

Если Шамвэй и Лоуэр постепенно совершенствовали изначальную методику, то Барнард решил пробовать новые. Так, в 1974 году он стал применять радикальную альтернативу традиционному методу трансплантации, заключавшуюся в использовании сразу двух сердец вместо одного. Эта идея пришла ему в голову после того, как новое сердце не удалось запустить и пациент умер прямо на операционном столе. Его сын спросил у Барнарда, почему тот не вернул на место больное сердце, которое хоть как-то, да работало. Барнард понял, что эта идея не такая уж глупая, как могло показаться на первый взгляд. Собственное сердце пациента можно было оставить на месте, параллельно имплантировав ему донорское. Новый орган помогал бы работать старому, дав ему тем самым шанс восстановиться. С другой стороны, если начнется отторжение, то собственное сердце пациента сможет поддерживать кровообращение, пока проблема не будет решена. Начиная с ноября 1974 года Барнард стал проводить операции исключительно по этому новому методу. В результате количество проживших больше года пациентов возросло с 40 до 61 процента – эти результаты оказались почти такими же хорошими, как и у Шамвэя. Десять из этих пациентов выжили даже после того, как донорские органы отказали: это доказывало, что одно сердце хорошо, а два лучше.