Дело сердца

Эта шумиха, однако, судя по всему, не особо заботила пациента – 45-летнего Фредерика Уэста, который радушно признался, что его не интересуют конкретные детали операции. Поначалу он прекрасно шел на поправку и через три дня после трансплантации пил со своей женой шерри, однако 18 июня он умер от тромба в легких – осложнения, связанного с примененной во время операции методикой пришивания нового сердца, использования которой можно было бы избежать.

Через несколько недель после операции последовали требования призвать Росса и его коллег к уголовной ответственности. Донором сердца был Патрик Райан, рабочий, смертельно раненный упавшей на него бетонной плитой. Его сердце остановилось еще в «Скорой», однако было запущено снова, и его держали подключенным к аппарату искусственной вентиляции легких до тех пор, пока хирурги не были готовы забрать по факту все еще живой орган. Некоторые посчитали, что врачи убили его, чтобы использовать его органы, и дальнейшее судебное разбирательство получило широкую огласку в СМИ. Присяжные выслушали все доводы и, казалось, действительно готовы были признать врачей виновными в убийстве. Один из коллег Росса, хирург Дональд Лонгмор, во время заседания суда достал из своего портфеля череп Райана и продемонстрировал, что в результате травмы умерший лишился всей верхней половины мозга. Коронер согласился с заключением медиков, что Райан умер еще в «Скорой», и присяжные все-таки сошлись во мнении, что смерть наступила в результате несчастного случая. Росса с коллегами оставили в покое, однако споры не утихали. Несколько месяцев спустя Росс разослал в некоторые больницы циркулярное письмо с просьбой уведомить его, если к ним доставят подходящего донора. Заведующий интенсивной терапией в больнице Святого Фомы пришел в ярость, публично осудив «банду стервятников», желающих разорвать его пациентов на органы. Похожее отношение было и у карикатуриста Джеральда Скарфа, изобразившего Кристиана Барнарда стервятником, клюющим сердце живого пациента.

Врачи понимали, что столкнулись с серьезной проблемой, и тогда наконец предприняли необходимые меры, чтобы впредь гарантированно не столкнуться с ней вновь. Пятого августа две организации независимо друг от друга выпустили этическое руководство с целью разъяснить основные вопросы, связанные со смертью. Так, на Всемирной медицинской ассамблее была подготовлена так называемая Сиднейская декларация. Этот документ признавал, что смерть не является четко выраженным процессом: некоторые ткани тела продолжают функционировать еще несколько часов после наступления смерти человека. Это было очень важное заявление, дававшее врачам право объявлять пациента мертвым, не дожидаясь остановки его сердца. Еще больший вклад внес опубликованный в тот же день доклад комитета из Гарвардского университета. В нем призывалось на законодательном уровне ввести новое определение смерти. Самым главным критерием при этом должно было стать состояние мозга: если мертва центральная нервная система, то и пациент тоже мертв. Смерть мозга предлагалось диагностировать в случае, если пациент был без сознания, не мог двигаться и дышать, а также если у него отсутствовали нормальные рефлексы (например, реакция зрачков на свет). Самым же главным предложением было отключать аппараты жизнеобеспечения только после официального объявления смерти пациента – это уберегло бы врачей от потенциального судебного преследования.

У Гарвардского доклада были важнейшие последствия, особенно в США, где новое определение смерти было в итоге закреплено в 1981 году в федеральном праве^[26].

Было уже, однако, слишком поздно, чтобы предотвратить один из самых печально известных случаев в истории трансплантологии. Восьмого августа 1968 года японский хирург Дзюро Вада провел у себя на родине первую операцию по пересадке сердца, используя орган, изъятый из тела мальчика, который утонул. Впоследствии было установлено, что донор, когда его доставили в больницу, все еще дышал и Вада ввел ему мышечный релаксант, чтобы ускорить смерть. Затем он констатировал у мальчика смерть мозга, что было вопиющим нарушением принятого в других странах принципа, согласно которому объявлять о смерти пациента не может хирург, желающий использовать его органы. Пациент, которому пересадили сердце мальчика, умер через три месяца, и началось уголовное расследование, в ходе которого Вада обвинили в убийстве, профессиональной халатности и незаконном избавлении от трупа. Дело в конце концов провалилось из-за недостатка улик, однако его последствия были весьма печальными. Доверие общественности к врачам пошатнулось, и проведение таких операций в Японии в дальнейшем стало невозможно. Лишь в 1999 году, более тридцати лет спустя, здесь была проведена вторая пересадка сердца.