Дело сердца

Кардиохирурги не спешили брать на вооружение новый препарат – они хотели дождаться убедительных доказательств его эффективности и безопасности, прежде чем рисковать здоровьем своих собственных пациентов. Таким образом, все с нетерпением ждали результатов клинических испытаний, которые проводились в начале 1980-х годов, и они не разочаровали. Циклоспорин оказался самым мощным оружием против отторжения, он значительно увеличивал среднюю продолжительность жизни пациентов с пересаженным сердцем: 76 процентов из тех, кому его давали, прожили более года, в то время как среди пациентов, не получавших циклоспорин, таких оказалось всего 62 процента. Многочисленных скептиков удалось наконец убедить, и количество проводимых ежегодно пересадок сердца резко подскочило со 182 в 1982 году до 4500 с лишним к концу десятилетия. Для пациентов стало обычным делом жить долгой и здоровой жизнью, средняя продолжительность которой после операции на данный момент составляет более десяти лет. Самой же впечатляющей стала история Джона Маккаферти – к моменту написания этой книги он считался самым долгоживущим пациентом с пересаженным сердцем. Когда Магди Якуб в 1982 году пересадил ему сердце, Джону было тридцать девять лет и он находился при смерти. Уже год спустя он преодолел пешком почти сто километров от своего дома в графстве Бакингемпшир до больницы Гарфилда. Сделал он это для того, чтобы привлечь внимание и убедить правительство в необходимости финансирования программ по пересадке органов. Он участвовал в полумарафонах и соревновался в тематических играх в поддержку трансплантологии в Британии. Он прожил с пересаженным сердцем тридцать три года и умер в феврале 2016-го.

Норман Шамвэй назвал циклоспорин «достижением такого масштаба, которого, пожалуй, мы больше не увидим». Так это и было, однако он поскромничал насчет своих собственных заслуг. Благодаря циклоспорину выживаемость сроком до года буквально мгновенно увеличилась не меньше чем на одну пятую, хотя за предыдущие десять лет, когда Шамвэй практически в одиночку спасал пересадку сердца от забвения после череды первых неудач, срок выживаемости был увеличен втрое по сравнению с самыми первыми попытками.

Стоит отметить, что результаты, продемонстрированные Кристианом Барнардом, были также невероятно хорошими – после 1974 года четверо из пяти его пациентов жили с пересаженным сердцем больше года. Тем не менее этот новатор в трансплантологии сердца по какой-то странной причине сыграл лишь незначительную роль в дальнейшем развитии операции. Он наслаждался славой, которую принесло ему его достижение, радовался бесконечным запросам на интервью, приглашениям на личные встречи с президентом США Джонсоном и папой римским. По словам одного из его современников, Барнард, слегка взъерошенный хирург, «скорее любитель и большой бабник», преобразился в одетого с иголочки светского льва, который ходил по ночным клубам с Софи Лорен и проводил выходные на яхте у Питера Селлерса. Его первый брак рухнул после того, как поползли слухи о его интрижке с актрисой Джиной Лоллобриджидой. За тринадцать лет, прошедших с той его первой исторической операции, он сделал потом всего лишь двадцать одну пересадку, а в 1983 году оставил хирургию навсегда. Причиной стал, помимо всего прочего, ревматоидный артрит, который мучил его последние двадцать лет, вызывая сильнейшую боль и мешая проводить операции. Многие из его коллег, однако, подозревали, что Барнард потерял интерес к хирургии задолго до того, как окончательно отложил в сторону скальпель.

Оставив хирургию, Барнард помог открыть отделение трансплантации в Оклахоме, однако то, что он делал в свободное время, мало шло на пользу его репутации. Он разрешил назвать своим именем «омолаживающую терапию» на дорогом оздоровительном курорте и получал огромные суммы денег за рекламу крема для лица, делая крайне сомнительные с научной точки зрения заявления, которые большинство врачей приводили в возмущение. Когда он умер во время отпуска на Кипре в 2001 году, напечатали объемный некролог, в котором чуть ли не половина текста была посвящена многочисленным сексуальным похождениям «короля женских сердец» и только потом упоминалось о его достижениях в хирургии. Никогда личная жизнь хирурга не разбиралась публично по косточкам, а его наследие не подвергалось столь бурным спорам.