Дело «Тенкилл»

— Он вас встретит за сказочным одеялом на лестнице, — сообщает Пит, и двери закрываются. У меня нет возможности узнать, кто такой он.

— За сказочным одеялом на лестнице? — изумлённо повторяет Виктория. — Что за бред?

Я понимаю — всё это полнейшее безумие. Когда мы поднимаемся, уши лопаются от давления, в лифте воет знакомый ураган. Он резко останавливается и подпрыгивает, прежде чем двери с грохотом сами собой открываются на закрытом Королевском этаже. Ужас до чего пафосно. Это пятидесятый этаж.

— Ну, пошли, — говорю я. Очевидно, мы идём навстречу каким угодно опасностям. Они могут спрятать наши тела в пространстве за стёганым одеялом на лестничной клетке. Но мы уже всё обговорили, и сейчас мы не отступим.

Я думаю обо всём этом, когда прикладываю карту Пита к датчику, что позволяет нам войти в вестибюль этажа с ограниченным доступом. Как всегда, нас встречает музыка Баха. Снаружи кромешная тьма, если не считать огней отеля, сверкающих, будто бриллианты, как и два года назад, когда мы с Генри сидели на полу в его кабинете, занятые своей трёхмерной моделью.

— Стойте тут, — говорю я Лене и Виктории, указывая на стойку администратора. Конечно, в такое время тут никого нет. Только мы. Я сдёргиваю бархатную верёвку перед мраморной лестницей, ведущей к кабинетам Мориса и Тима, и швыряю на пол. Медный крюк со стуком ударяется о мрамор. — Никуда не уходите. Я серьёзно. Не ходите за мной.

— Слушаемся, босс, — отвечает Виктория, на этот раз без сарказма.

Я оттягиваю в сторону одеяло, что очень непросто, учитывая его размер и толщину. Я и не знала, что это прочный хлопок с обеих сторон, набитый плотным наполнителем. За одеялом располагается самая заурядная коричневая дверь, разве что её золотая ручка — внизу, а не посередине, как любая нормальная ручка в нормальном мире. Но поскольку лестница, на которой я стою, ниже даже этой странной ручки, я поднимаюсь на две ступеньки, наклоняюсь и поворачиваю ручку, после чего дверь открывается, и я вижу сложенную деревянную лестницу на краю проёма. Я качаю головой, чувствуя себя так, будто оказалась в комнате страха, только суперсовременной, из стекла, эмали и мрамора, расположенной в небоскрёбе. Не удивлюсь, если отсюда сейчас вы летит жуткий двухголовый рогатый клоун, пролетит сквозь одеяло и будет гоняться за мной по воздуху, пугая меня светящимися глазами и демонстрируя разные другие возможности современных течений готического ужаса.

— Какого чёрта? — бормочет Виктория у меня за спиной. Обернувшись, я вижу, что она поднялась по лестнице. Конечно, она не стала ждать у стойки регистрации, как я просила. — Чего? — отвечает она на мой сердитый взгляд.

Я отворачиваюсь, пытаясь сообразить, как разложить лестницу. Когда я поднимаюсь на цыпочки и смотрю на пол комнаты и на лестницу у входа, мне кажется, что я вижу колёса, спрятанные по бокам неё, но, честно говоря, под таким углом это разобрать трудно. Здесь должен быть рычаг или кнопка. Нет, я не могу понять, как работает эта безумная штуковина. Как же нам встретить его, кто бы это ни был, здесь, если он уже не здесь и не помогает нам войти? Одной рукой придерживая тяжеленное одеяло, я наклоняюсь, пытаясь лучше разобрать, что внутри, но с этого ракурса мне видны лишь пять футов комнаты, лестница в отсеке на полу и ковёр вокруг неё. Я не вижу ног. Я не слышу голосов. Никто не подходит ближе, чтобы помочь мне войти.

— Отойди, — требует Лена. Я отпускаю одеяло, и оно возвращается на место. Посмотрев вниз, Лена перебирается за стол администратора и проводит рукой по ряду кнопок. — Мне кажется, тут должна быть кнопка для лестницы. — Она что-то нажимает, и Бах меняется на Йо-Йо Ма[15]. — Нет, не та. — Лена нажимает другую, и свет в вестибюле становится туманно-голубым — видимо, это для коктейльных вечеринок с крупными клиентами. — Тоже не та.

— Осторожнее, Лена. Вдруг следующая окажется тревожной?

Она смотрит на меня.

— Тогда мы в заднице. Но мы и так в заднице.

— Жмите на зелёную у левого бокового телефона, — вдруг сообщает нам хриплый старческий голос с верхней ступеньки лестницы. — И поторопитесь, пока Тим не вернулся. Быстрее, быстрее.

Это Морис Коверкот. Девяностолетний Морис Коверкот стоит на верхней лестничной площадке своих личных апартаментов, смотрит то на Лену, то на меня, а потом, прихрамывая, начинает спускаться, одной рукой крепко держась за трость, а другой — за перила. Его шаги — чёткие и вместе с тем осторожные, резиновый кончик трости при каждом шаге издаёт чавкающий звук. Я всего несколько раз лично видела Мориса Коверкота. Он всегда был в чёрном костюме-тройке и красном галстуке, как и сейчас. Его лицо — неестественно гладкое для такого преклонного возраста, а осанка — прямая, как у сорокалетнего. Аккуратно подстриженные и щедро смазанные воском седые волосы — довольно пышные. Если бы не его осторожные шаги и трость, никто бы в жизни не догадался, что ему девяносто. Живи на свете вампиры, Морис был бы их королём.