Дело «Тенкилл»

Сыщик виляет хвостом. И прежде чем мы успеваем выйти из-под косой тени, к нам подходит крупный мужчина, явно средиземноморских кровей. Его глаза — коричневые шары с зелёными вкраплениями. Он сразу же ошеломляет и сразу же подавляет, учитывая его размер. Мы поднимаем глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

Сыщик подходит к нему, и мужчина вынимает из кармана что-то вкусное.

— Хороший мальчик, — произносит он.

— Грета, это Паркол, торговец лошадьми. Но все зовут его Парк.

Он смеётся.

— Лена, ты меня когда-нибудь с ума сведёшь этим торговцем лошадьми. Приятно познакомиться, — говорит он мне. Я пожимаю ему руку. — Кажется, ваш график ускорился, да? — спрашивает Парк. — Это как-то связано с вертолётом, который сегодня утром нарушил мой покой?

— Конечно, — говорит Лена.

— Я думал, мне придётся принять одного человека. А теперь и тебя? — спрашивает он Лену.

— Всё изменилось, — отвечает Лена.

— Ладно. Я думал, что ты, — он смотрит на меня, — согласно моим строительным нормам проникнешь внутрь и возьмёшь мою машину во вторник, в разгар грозы. Но раз ты здесь, и раз сегодня воскресенье, и раз я здесь, и раз Лена и мальчики здесь, — говоря о мальчиках, он указывает на Сыщика и кошачью переноску, — я сам всё устрою. Ну, за дело.

— Парк, об этом не должна узнать ни одна живая душа. Ты же это понимаешь, правда? — спрашивает Лена.

Его карие глаза с необыкновенными зелёными прожилками сверкают, когда он смотрит на Лену. Ему не больше сорока, я отмечаю, что у него на пальце нет обручального кольца. Его скулы — крутые, как горнолыжные склоны, и только сейчас, и то лишь потому, что я добралась сюда в спешке и панике, облака реальности рассеиваются, и я вижу, что Парк сногсшибательно красив.

Слова Лены о том, чтобы Парк держал в тайне всё, что сейчас происходит на его территории, повисают в воздухе, он не сводит глаз с мерцающими зелёными полосками с её лица. Макушка её черноволосой головы, по крайней мере, примерно на фут ниже его точеного подбородка.

— Ну, Лена, — медленно произносит он. — Ты же знаешь, я никогда не рискну тебя сердить. Мне не позволит сердце. Ты по-прежнему самый свирепый воронёнок, что я встречал. И моё окно всегда для тебя открыто.

Я искоса смотрю на Лену, которая улыбается — а я никогда не видела, чтобы она улыбалась таким репликам. Как правило, они вызывали у неё классический ответ: держи свой прибор в штанах, чувак. Но тут она отвечает иначе:

— Приятель, ты бы поработал над приёмами флирта, если ещё надеешься найти новую жену. Ладно, в другой раз потренируемся.

— Видишь, — он широко улыбается мне, — вот так твоя подруга Лена относится к бедному старому холостяку. Но однажды я исправлюсь, я верю. Лена — лучший тренер по части романтики.

Мне нравится дерзость Парка, спокойная и искренняя, а не настораживающая или пугающая. Обычно мужчинам трудно найти баланс между одним и другим, грань между ними — тонкая, как проволока. Но Парку удалось. Он протягивает мне гигантскую мощную лапу, я хватаюсь за неё. Его тёплая ладонь накрывает мою, и, честно говоря, это успокаивает.

— Ну, давайте выбирать машину.

Мы обходим угол здания и входим в боковую дверь. Внутри этого гигантского сооружения стоят около сотни автомобилей, припаркованных по диагонали в четыре ряда. Проездная полоса пересекает центр, оставляя по два ряда с каждой стороны.

— Он торговец лошадьми, — говорит Лена, — потому что продает лошадиные силы.

— У меня есть несколько автостоянок в Массачусетсе, — говорит мне Парк. — А Лена считает, что прозвище Парк для меня слишком уж шикарное, ты представляешь? Так что она зовёт меня торговцем лошадьми. — Он закатывает глаза.

Мы идём вдоль рядов; бетонный пол густо окрашен в блестящий серый цвет. Все автомобили тоже блестящие, совершенно новые, и яркие огни сияют на боках чёрных, красных, зелёных и белых автомобилей. Капоты так сверкают, что хоть операцию на них проводи. Шланги тянутся вдоль стен, а пол между автомобилями усеивают отверстия. Большинство машин — «Ауди», ещё есть несколько внедорожников, несколько «Вольво», «Мерседесы» всех марок и моделей. Парк по-прежнему усмехается тому, что Лена зовёт его торговцем лошадьми.

— Ну а что тут такого? — парирует Лена. — Я же права. Ну а Парк … тот, кто паркует машины … фу, как банально.

— Лена терпеть не может банальщину и реализм. И при этом связала жизнь с восстановлением и изучением в том числе классического искусства, — говорю я.

— Мисс Лена полна противоречий. И поэтому мы её и любим, — говорит мне Парк и подмигивает. Я могу легко представить, что влюбилась бы в него. И хотя, насколько я знаю Лену, ей не нравится Парк в определённом смысле, она, как и я, безусловно, не может не оценить его божественную фигуру. Я ловлю её на том, что она таращится на его ягодицы. Порой Лена бывает жутко сексуально озабоченной. Или, может быть, это я жутко сексуально озабоченная, потому что представляю себе, как его длинные крепкие ноги, скользящие мимо машин, словно он самый высокий бокал на планете, обвивают мои бёдра. Лена тихонько покашливает, и мы обмениваемся понимающими взглядами.