Дело «Трудовой Крестьянской партии»

15 августа В.Г. Громан «припомнил», что осенью 1928 г. он принял участие по приглашению Кондратьева в совещании на его квартире. Целью совещания было установление контакта и взаимной информации между организациями. Кроме Кондратьева и Макарова, других участников Громан не запомнил. В результате обмена мнений выяснилось, что ввиду явного различия политических программ не может быть тесного взаимодействия. Таким образом, руководящий центр не мог быть создан, был лишь образован объединяющий информационный центр, который впоследствии политической деятельности не проявил. В центр были намечены от «ТКП» Кондратьев и Макаров, от группировки Громана – Суханова непосредственно сам Громан, кандидатов от инженерно-промышленных организаций он не запомнил. Следующее заседание было созвано весной, у Громана на квартире, но представители инженерно-промышленных организаций не пришли, и заседание не состоялось[172].

Позже В.Г. Громан расширил свои предыдущие показания. Он рассказал, что у Суханова каждое воскресенье был открытый прем для всех его знакомых. Здесь попеременно бывало много людей. Беседы происходили за чайным столом, обычно без вина, говорили по очереди о хозяйственной и политической обстановке, иногда читались иностранные газеты. Вопросы, что делать, и организационные не ставились[173]. Тем не менее совещания консолидировали контрреволюционную мысль, преувеличивались все трудности и недостатки, критиковалось руководство партии и политика советской власти, предсказывался хозяйственный кризис и политическое банкротство власти. «Таким образом, группировка Суханова должна быть признана зародышем политической партии, которую Суханов мыслил как рабочую партию с социалистическим оттенком»[174].

Громан обрисовал круг лиц, бывавших у Кондратьева. Это Суханов, Жиркович, иногда Леонтьев, Шпринг, брат Кондратьева, приезжавший из Ленинграда Финн-Енотаевский, А.Л. Вайнштейн, раз или два был Фалькнер. Характер бесед был аналогичен собраниям у Суханова. Кроме факта существования Трудовой Крестьянской партии, Громан ничего о ее составе и деятельности не знал.

К самому Громану, как он выразился, приходили две группировки: с одной стороны, те же Суханов, Базаров, Кондратьев, и к ним присоединялись иногда Череванин, Фалькнер, Финн-Енотаевский при своих редких приездах из Ленинграда.

«Другая группировка состояла из моих сотрудников по Госплану и Центральному Статистическому Управлению: Б.А. Гухман, В.И. Зейлингер, Р.Е. Бройтман, Г.В. Шуб (до его ареста и высылки), Г.М. Пистрак, Рывкинд и Н.М. Вишневский (постепенно отстал), изредка присоединялись Минц и Капалинский (в последние годы не бывала). Базаров также входил в эту группировку. Отдельно у меня бывали: братья Малянтович и Череванин с ними (два раза за ряд лет), один раз (незадолго до смерти) был А.А. Богданов, часто бывал коммунист Е.З. Волков, иногда вместе с Фенье: оба они настроены право-оппортунистически, и один раз инж. И.Г. Александров. Изредка бывали Л.Т. Минц, И.И. Соколовский из Госплана, А.Л. Соколовский из ВСНХ, покойный А.Б. Штерн, М.Я. Кайвенок, А.П. Алейников, А.Г. Галлоп, Кабрицкий (из Госплана РСФСР). По делам статистики и коллективной работы «Динамика промышленности в 40 лет» заходили ряд лиц, переименовывать которых было бы совершенно бесцельно»[175].

Основой первой группировки служила потребность в обмене мнений по хозяйственным, политическим вопросам и общемировоззренческим[176].

Всех собиравшихся лиц объединяла потребность в анализе переживаемых событий, ожидание и желание ликвидации диктатуры пролетариата. Таким образом, создался блок разнородных элементов, объединявшихся на общих позициях.

Там был бывший большевик – В.А. Базаров, мечтавший о «ликвидации диктатуры», он до последнего надеялся на «перерождение» большевиков в духе учения А.А. Богданова о «социализме организаторов». Он высказывался в том плане, что шансы на успех принятого курса на осуществление социализма ничтожны. «Придя к такому сознанию, Базаров замкнулся в себе, почти перестал бывать у меня и у Суханова, и говорил, что он зритель трагедии – не знает только какого акта, четвертого или пятого. Отношение его к попыткам вовлечь в конспиративную организацию со стороны Суханова, я обрисовал даже – говоря о Суханове, его предложение сорганизоваться и выработать «платформу». Поэтому я не думаю, чтобы он участвовал в каких-либо активных действиях, кроме описанных мною совещаний у меня и Суханова, где он вкладывал и свою долю в консолидацию контрревол. мысли и воли, которой по существу были эти собрания. Происходили они в общем 8—10 раз в году у меня. У Суханова он бывал редко, у Кондратьева я даже не помню. У него я был за все время раза два-три – один, и раза-два с Сухановым. О позициях Суханова и Кондратьева я уже говорил, и нового добавить не могу, только то, что Кондратьев, рисуя перспективы грядущего, говорил: «Да, пролетариату придется потесниться в пользу крестьянства»[177].