Дело «Трудовой Крестьянской партии»

В Праге, в конце августа, он встретился в дачной местности Мокронсы, где жило много эмигрантов, со своим бывшим товарищами по партии Изюмовым и В.А. Мякотиным. В тот день там состоялось небольшое клубное собрание в частной квартире, для заслушания доклада Мякотина, который приехал из Софии, где занимал кафедру русской истории. Его доклад не носил политического характера. Минину никто никаких вопросов не задавал, он на этом собрании буквально не открыл рта[180].

Ночевал Минин у Изюмова, тот познакомил его с основными «левыми течениями среди эмигрантов, из которых его заинтересовали два: «Крестьянская партия» и «Евразийство», рассказал, где можно купить литературу по этим вопросам, сам он охарактеризовал эти течения как мало серьезные и указал на подозрительное обилие денег у «Евразийства».

Позже в одном из магазинов Минин купил экземпляр программы «Крестьянской партии», проспект «Евразийцев» и последний номер журнала «Крестьянская Россия» под редакцией С. Маслова.

Наиболее обстоятельный разговор Минин имел с С.Н. Прокоповичем и Е.Д. Кусковой, на квартире которых два вечера подряд в узком кругу рассказывал о событиях в СССР. «Они горячо интересовались этими вопросами, и я, в меру имеющихся у меня данных и в меру моих настроений, обрисовал положение в деревенской политике. Я говорил о большом недовольстве всей зажиточной половины деревни тогдашней политики (хлебозаготовки, индивидуальные обложения и проч.) о сокращении объема с.-х. производства, о «самораскулачивании», которое начинало тогда развертываться (убой скота, сокращение посевов). Я говорил, что для подавляющего большинства специалистов, эта политика не приемлема, что он смущает и известную часть партийцев»[181].

Обсуждая этот вопрос, пришли к выводу, что внешней силы, которая использовала бы это настроение деревни, нет. Надеялись, что эта обстановка будет влиять на известную часть партии, пропитанную крестьянскими настроениями. Предполагалось, что правое крыло партии, по мере углубления упадка сельского хозяйства, усилится настолько, что одержит верх в общем руководстве ВКП(б) или произойдет распад партии. Только тогда можно будет рассчитывать на более определенную крестьянофильскую политику, что должно было повести к оформлению крестьянской партии буржуазного характера. Эта точка зрения разделялась и Прокоповичем и Кусковой, которые были против какой-либо интервенции и вообще воздействия на страну извне.

Разговор происходил в присутствии Е.А. Репьевой, жившей с Прокоповичем. Кроме того, в одно из посещений Минина, там присутствовал бывший сотрудник Чехословацкого посольства в Москве – Анелик[182].

По предложению С.Н. Прокоповича Минин посетил экономический кабинет, которым тот руководил. Это учреждение следило за русской литературой и издавало специальный журнал коньюнктурно-обзорного характера. Е.П. Репьева – библиотекарь этого кабинета дала Минину полный комплект этого журнала за все его существование. В полпредстве в Берлине Минин получил разрешение на провоз этих книг вместе с иностранной литературой в СССР. Позже все привезенное он передал в Фундаментальную библиотеку ВСНХ. Три политические брошюры, которые были им куплены через некоторое время, передал Н.А. Меркулову.

После возвращения из-за заграницы разговаривал о своей поездке в Москве с Д.М. Шорыгиным, а в Воронеже – с Н.А. Меркуловым[183].

В свою очередь П.А. Садырин 13 августа 1930 г. признал себя виновным в том, что «в 1925 и 1926 г. при поездке за границу виделся с высланными из СССР: С.Н. Прокоповичем, Е.Д. Кусковой, А.И. Угримовым, А.А. Кизеветтером и со Стенцелями. Беседы, кроме личных вопросов, касались положения народного хозяйства в СССР. Заявляю, что о вышеизложенных своих внутренних настроениях я с указанными лицами не делился. Кстати сказать, 1925 и 1926 г. были годами, когда положение Советского Союза, по моим в то время настроениям, шло к подъему, который я и внутренне мог только одобрить»[184]. Характер его разговоров не был контрреволюционным, вместе с тем Садырин признал, что как член правительства СССР не имел права устраивать свидания с лицами, враждебными Союзу.

14 августа А.В. Чаянов показал, что до своей высылки за границу в 1922 г. Е.Д. Кускова была лично связана в той или иной мере почти со всеми членами ЦК «ТКП» и многими членами группы Громана. Помимо этого, якобы Н.Д. Кондратьев говорил, что у него были связи с пражской группой Сергея Маслова, а Юровский во время своей поездки в Париж виделся с Милюковым[185].